Самим Али - Проданная замуж

В этот момент Тара повернулась ко мне. На ней были длинная красная юбка, такая же камиз, украшенная золотым шитьем, и золотистые туфли. Огромное золотое ожерелье в три ряда хорошо сочеталось с серьгами. Губы Тары были насыщенного красного цвета, а макияж глаз гармонировал с пылающими от волнения щеками. Моя сестра выглядела, будто только что сошла с экрана телевизора, и я в изумлении открыла рот.

— Вот это да, Тара! — прошептала я. — Ты выглядишь прекрасно.

И впервые в жизни старшая сестра улыбнулась от удовольствия в ответ на мои слова.

— Скажи маме, что я почти готова, — сказала она. — Ах, сделай одолжение, сбегай, пожалуйста, вниз и принеси мне стакан колы.

Я побежала в кухню, чтобы принести ей попить.

— Вот ты где! Порежь лук, Сэм, — отрывисто скомандовала Ханиф.

— Но мне нужно отнести Таре колы. Кстати, она уже готова.

— Тогда придется тебе резать лук быстрее.

Поэтому я только пятнадцать минут спустя вернулась к Таре и вручила ей стаканчик с колой.

— Почему так долго? — Она выхватила стакан у меня из рук, и ее прекрасный образ в моей голове разлетелся на осколки. — Я умираю от жажды. И что это за бумажный стакан? Сложно было найти для меня приличную посуду?

Я вздрогнула от голоса, раздавшегося за спиной:

— Ты готова спускаться?

Мать поднялась на второй этаж следом за мной.

Подружки стихли, и, тихо ответив: «да», — Тара подошла к матери.

Мать закрыла красным шарфиком лицо Тары и повела ее вниз. Остальные отправились следом, и я заметила, что, когда Тара достигла подножия лестницы, все разговоры стихли. Люди расходились в стороны, пропуская Тару. Все это казалось настоящим волшебством.

Рядом с окном был поставлен стул. Мать усадила Тару и аккуратно расправила ее наряд, тогда как все женщины не сводили с невесты глаз. Я слышала, как они шептали:

— Она прекрасно выглядит.

— Сколько золота дали ей родители?

— Хорошо, что она выходит замуж за двоюродного брата.

— Его родители в Пакистане, не будут ей докучать.

Мать жестом велела Мене сесть на пол рядом с Тарой. Женщины подходили к Таре и давали деньги, которые она передавала Мене, а та складывала их в дамскую сумочку сестры. Деньгами женщины упрашивали Тару убрать с лица шарфик. По комнате разнеслись вздохи восхищения, потом послышались голоса:

— Разве она не прекрасна?

— Ах, как она хороша!

— Да наградит тебя Аллах всеми сокровищами мира!

Тара светилась от счастья. Сегодня она была совершенно другой, правда, смотрела в пол, будто стеснялась похвал. Я стояла в стороне и любовалась сестрой с таким же восхищением, как и все остальные в комнате, однако я знала, что она пытается выполнять наставления матери.

Несколько дней назад я убирала в кухне после ужина, когда Ханиф и мать поучали Тару.

— Когда мы приведем тебя на первый этаж, ты не должна поднимать взгляд или улыбаться, — сказала мать.

— Нельзя, чтобы люди подумали, будто ты рада оставить родительский дом, — добавила Ханиф.

— Когда настанет время уходить, ты должна расплакаться и обнять всех нас, — продолжила мать. — Ты не должна выглядеть счастливой, иначе гости могут подумать, будто мы плохо с тобой обращались и ты рада уйти отсюда.

— Имам прибыл! — прокричал с порога Манц, и Ханиф повернулась ко мне.

— Принеси мне из кухни стул, — потребовала она. — Скорей!

Я притащила кухонный стул, который поставили рядом со стулом Тары, и на него сел пожилой человек, одетый в белый шальвар-камиз и черный жилет. Он наклонился к Таре и принялся говорить что-то — слишком тихо, и гости не могли разобрать слова. Тара старательно повторяла все, что говорил имам, а потом он встал и направился в гостиную. Стул передали мне, поручив отдать его Манцу, который ждал у входа в другую комнату.

Когда имам вошел в гостиную следом за Манцем, я заглянула туда и увидела Башира. Тот был одет в зеленый костюм, заметно нервничал и внимательно слушал бормотание имама. Мне хотелось посмотреть, что будет дальше, но мать крикнула из кухни, чтобы я пришла помочь ей подавать угощение.

Она вручила мне несколько бумажных тарелок.

— Пойди отнеси каждому по тарелке. Возьми еще пакет с вилками и тоже раздай их гостям.

Женщины сидели на полу. Я пошла по кругу, подсчитывая, сколько раздала тарелок и вилок. Мне не верилось, что в комнате находятся двадцать семь женщин и десять детей, ведь обычно мы с матерью с трудом в ней помещались.

В кухне на столешнице дымились чаши с рисом.