Бертольд Брехт - Дни коммуны

Франсуа. Так нельзя... Вы можете его арестовать.

"Папаша". Тогда он угодит в тюрьму Рокет и будет есть там котлетки вместе с господином архиепископом. Наши люди в Коммуне, к сожалению, соревнуются в великодушии со святым Иосифом. Они будут миндальничать до тех пор, пока нас всех не поставят к стенке. (Ги.) Нет, голубчик, ты уже никому не сообщишь, что ты видел на площади Пигаль.

Франсуа. Только без излишней торопливости, "папаша"!

"Папаша". Ах, это торопливость? Генерал Жерве спешит продать Версалю один из наших фортов, а я, оказывается, проявляю торопливость. Вы, наверно, думаете: старик завяз во всем этом глубже нашего и потому горячится. (Женевьеве.) Однажды утром я вас встретил, помните, - я провел тогда всю ночь без сна...

Женевьева. Гражданин Гуль, за это время я поняла, что бороться надо так: один за всех и все за одного. И если мне пришлось бы защищать вас, я, поверьте, не ушла бы с этой баррикады.

"Папаша" (неуверенно). Кажется, я вас понимаю.

Франсуа. Мадам Кабэ не потерпит этого, "папаша". Пусть решит Женевьева, не спешите. Женевьева, скажи им, что ты этого не хочешь. Мы поймем: ты говоришь так не потому, что он твой жених. Скажи им, Женевьева.

Женевьева молчит.

"Папаша". Молодец, Женевьева. Ступай в дом.

Коко. Эй, ты, повернись, говорят тебе!

Входит мадам Кабэ с мальчиками.

Мадам Кабэ. Жан и Бабетта захотели остаться одни. Ах, любовь! Насколько она лучше, чем шитье мешков для песка. Постойте, что вы делаете?

Коко. Это не монахиня, мадам Кабэ. Это жених Женевьевы. Шпион.

Мадам Кабэ. Почему он стоит у стены? Ему же дурно, разве вы не видите?

Все молчат.

Нет, не делайте этого! В пасхальное воскресенье! И не при детях! Ни в коем случае не при детях! Отведите его в полицию - ведь и это достаточно тяжко для Женевьевы. А ты, Женевьева, иди со мной и выпей стакан вина, тебе он в самую пору. И чтобы никаких глупостей здесь не было.

"Папаша" (недовольным тоном). Черт бы вас всех побрал! Вас же растопчут как дерьмо... Ступай, ты, мерзавец, и благодари детей, они высшая власть у нас в Париже.

Коко и "папаша" прогоняют Ги.

Франсуа (мальчикам). Ну, за работу!

Они снова берутся за дело. Мадам Кабэ пытается увести Женевьеву. Но та

остается и опять принимается за шитье мешков.

И у нас попадаются нехорошие люди. В некоторые батальоны приняли даже уголовников.

Мадам Кабэ. Но то, что они с нами, это единственно хорошее, что они когда-либо совершили.

Франсуа. И наверху тоже есть люди, извлекающие выгоды для себя.

Мадам Кабэ. Что получаем, то и берем.

Франсуа. Мне придется срубить яблоню.

Мадам Кабэ. Это необходимо?

Входят Жан и Бабетта.

Жан, Бабетта, вы слышите. Франсуа хочет срубить яблоню.

Бабетта. Не надо.

Жан. С этой яблоней посередине никогда не выйдет порядочная баррикада. Но пусть она остается, если ты так хочешь. (Похлопывает ладонью по пушке.) Есть для тебя снаряды или нет их, а все-таки с тобой лучше, что бы ни говорили генералы, включая наших собственных.

Вместе с Бабеттой они развертывают полотнище с надписью: "Вы такие же

рабочие, как мы".

Вот наш лозунг - смотри, Франсуа.

Они укрепляют плакат над баррикадой, лицом к противнику.

Пусть читают. Это должно быть сказано.

Мадам Кабэ. Не знаю, Жан, не знаю. Если это те же, что были раньше в армии... Эти темные парни из провинции, которые батрачат по шестнадцать часов в сутки, и сынки разорившихся лавочниц... Даже сапожники и те считают, что они сделаны из лучшего теста, чем рабочие.

Жан. И все-таки, мама, может быть, они что-то поймут, когда эти слова будут поддержаны ружейным огнем,

XIII

На площади Пигаль в один из дней кровавой майской недели. У баррикады готовые принять бой Женсвьева Герико, Жан Кабэ, Франсуа Фор и двое штатских. Немецкий кирасир подносит ящик с патронами "папаше", находящемуся в укрытии возле стены. Тяжело раненная неизвестная женщина лежит в бреду под другим укрытием. Доносится грохот орудий. Слышен барабанный бой - сигнал атаки на

близлежащие улицы. Яблоня в центре баррикады в полном цвету.

Франсуа (кричит громко). Если бы Ланжевен и Коко были живы, они давно пришли бы. Их нет уже три дня.

"Папаша". Коко жив, увидите... Если Париж отбросит сегодня всю эту версальскую шваль, то она рассеется раз и навсегда.

Франсуа. Они хорошо вооружены. У них митральезы... Знаете, я замечаю, что новые времена всегда спешат вооружить своим оружием шакалов старых времен.

"Папаша". Восемнадцатого марта мы могли уничтожить это осиное гнездо за каких-нибудь два часа.