Джон Апдайк - Рассказы о Маплах

— Та женщина играла на арфе? — потребовал уточнения Ричард.

— Ну да, тренькала себе… — Ребекка пошевелила пальцами, словно перебирая струны.

— Он что же, играл одну с ней мелодию? Аккомпанировал? — Ричард поймал себя на том, что задает вопросы каким-то сварливым тоном.

— Нет, просто сел и давай играть что-то совсем другое. Даже не знаю, что это было.

— Неужели так все и происходило? — не поверила Джоан.

— Потом мы перешли в другое место, там пришлось ждать у стойки, пока освободится столик. Смотрю — он бродит среди столиков и спрашивает людей, всё ли у них в порядке!

— Вот ужас! — ахнула Джоан.

— Конечно. Он и там потом бренчал на пианино. Мы были главным аттракционом. Где-то в полночь мы надумали отправиться в Бруклин, в гости к его сестре. У меня уже не было никаких сил. Мы вышли из метро на две остановки раньше, под Манхэттенским мостом. Вокруг никого, только черные лимузины снуют туда-сюда. Над нами, на высоте во много миль, — она подняла голову, словно глядела на облако или луну, — висел мост, а он твердил, что это надземная железная дорога. В конце концов мы нашли лестницу, и двое полицейских сказали, что нам лучше спуститься обратно в метро.

— Чем этот удивительный человек зарабатывает на жизнь? — спросил Ричард.

— Он школьный учитель. Большой умница! — Она встала и протянула длинную серебристо-белую руку. Ричард принес ее пальто и шарф и вызвался проводить до дома.

— Здесь меньше квартала! — запротестовала Ребекка, но без всякой настойчивости.

— Обязательно проводи ее, Дик! — потребовала Джоан. — Заодно купишь пачку сигарет. — Казалось, ей нравится мысль, что он побредет по снегу, словно она предвкушала, как он принесет домой вместе со снегом на плечах и с холодом на лице все ощущения от прогулки, раз она сама недостаточно здорова, чтобы выйти.

— Тебе бы перестать курить на денек-другой, — посоветовал ей Ричард.

Джоан на прощанье помахала им с лестницы.

Снег был виден разве что в свете фонарей, но все равно щекотал лицо.

— Теперь повалит по-настоящему, — сказал он.

— Да.

На углу, где зеленый сигнал светофора казался из-за снега голубоватым, он, видя, что она спешит переходить за ним на «зеленый» через Тринадцатую, спросил:

— Вы ведь живете на правой стороне улицы?

— На правой.

— Я запомнил, мы же везли вас сюда из Бостона. — Тогда Маплы жили на Восьмидесятых улицах. — Недаром мне запомнились большие дома.

— Церковь и училище мясников, — уточнила Ребекка. — Каждое утро, часов в десять, когда я иду на работу, ребята, будущие мясники, со смехом выбегают на перемену, а сами все в крови.

Ричард задрал голову и посмотрел на церковь. Шпиль с трудом можно было разглядеть на фоне высокого жилого дома на Седьмой авеню, с редкими освещенными окнами.

— Бедная церковь! — сказал он. — В этом городе шпилю трудно быть выше всего остального.

На это Ребекка ничего не ответила, даже своего обычного «да». Он почувствовал, что его склонность к проповедям неуместна. От смущения он привлек ее внимание к первому, что увидел, — к плохо освещенной надписи над большой дверью.

— «Профессиональное училище торговли продовольственными товарами», — прочел он вслух. — Между прочим, по словам соседей сверху, в нашей квартире когда-то жил оптовый торговец мясом, называвший себя «поставщик элегантной пищи». Вернее, там жил не он сам, а его содержанка.

— Вон те большие окна, — сказала Ребекка, указывая на верхний этаж богатого дома, — как раз напротив моих. Я смотрю туда через улицу и чувствую, что мы соседи. Там всегда кто-то есть. Понятия не имею, на что они живут.

Еще несколько шагов — и они остановились. Чуть громче обычного — так показалось Ричарду — Ребекка спросила:

— Хотите подняться? Посмóтрите, где я живу.

— Конечно. — Отказаться было бы противоестественно.

Они спустились по четырем бетонным ступенькам, открыли потертую оранжевую дверь, вошли в душный полуподвальный вестибюль и стали подниматься по деревянной лестнице. Посетившее Ричарда еще на улице подозрение, что он нарушает границу общественного сада вежливости, сменилось чувством очевидной вины. Мало кому доводится наслаждаться таким сладостным беззаконием, как подъем по лестнице следом за женщиной. Три года назад Джоан жила в Кембридже в четырехэтажном доме без лифта. Даже когда у них все превратилось в рутину, Ричард, провожая ее домой, не мог избавиться от страха, что хозяин выскочит из своей двери и разорвет его в клочки.