Эмиль Золя - Жерминаль (Перевод Н Немчиновой)

Впрочем, Этьен сразу понял, что у шахты Жан-Барт не соберутся три тысячи рабочих, как он рассчитывал: многие полагали, что выступление отложено. Но больше всего следовало опасаться, что две-три группы, уже отправившиеся туда, могут испортить все дело, если он не станет во главе их. Человек сто, вышедших еще до рассвета, должны были, укрывшись в лесу под буками, дождаться остальных. Суварин, к которому он зашел посоветоваться, пожал плечами: десять решительных молодцов сделают куда больше, чем огромная толпа; и, отказавшись принять участие в этом походе, он вновь погрузился в чтение книги, лежавшей перед ним. Ведь опять на сцену выступят всякие чувства, а было бы совершенно достаточно прибегнуть к весьма простому средству: спалить Монсу. Выйдя из комнаты Суварина в коридор, Этьен увидел, что Раснер сидит перед камином весь бледный; его жена, в неизменном своем черном платье, стояла, выпрямившись во весь рост, и обличала мужа в язвительных, но вежливых выражениях.

Маэ считал, что слово надо сдержать. Раз приняли решение собраться это свято. Однако за ночь лихорадочное возбуждение, несомненно, у всех улеглось, и теперь Маэ опасался, как бы не случилось провала. Он говорил Этьену, что им обоим надо быть в Жан-Барте и поддержать в товарищах стремление бороться за свои законные права. Жена Маэ одобрительно кивала головой. Этьен все твердил, что нужно действовать революционным путем, не посягая, однако, ни на чью жизнь. Перед уходом он отказался от своей доли хлеба, которую ему выдали накануне вместе с бутылкой можжевеловой водки; но он выпил три стаканчика подряд, - просто для того, чтобы согреться, - и даже захватил с собою полную флягу. Альзиру оставили дома, велели ей присматривать за детьми; старик дед столько ходил вчера, что у него разболелись ноги, и он не мог встать с постели.

Из осторожности не пошли гурьбой. Жанлен кудато исчез. Маэ с женой двинулись вдвоем в сторону Монсу, а Этьен направился к лесу, решив присоединиться там к товарищам. Дорогой он встретил группу женщин и среди них приметил Горелую и жену Левака: они ели на ходу принесенные Мукеттой каштаны, поглощая их вместе с кожурой, - "чтобы подольше жевать и побольше живот набить". Но в лесу Этьен никого не нашел, все направились в Жан-Барт. Он бросился туда и поспел как раз в ту минуту, когда человек сто углекопов, среди которых был Левак, подходили к шахте. Люди собирались со всех сторон: Маэ с женой шли по большой дороге, женщины - напрямик, через поля; все шли вразброд, без вожаков, без оружия, стремясь к шахте так же естественно, как вода разлившихся ручьев стекает по склонам к низине. Этьен заметил Жанлена. Забравшись на мостки сортировочной, мальчишка устроился там, словно зритель на спектакле. Тогда Этьен побежал быстрее и вошел во двор вместе с первыми прибывшими. Собралось не более трехсот человек.

Все немного растерялись, когда на верхней площадке лестницы, которая вела в приемочную, показался Денелен.

- Что вам угодно? - крикнул он зычным голосом.

Проводив взглядом коляску, из которой его дочери, оборачиваясь, улыбались ему, он вернулся на шахту, вновь охваченный смутной тревогой. Однако все там было как будто в порядке, рабочие спустились в шахту, уже выдавали уголь на-гора, и Денелен немного успокоился; но лишь только он занялся деловым разговором с главным штейгером, сообщили, что подходят забастовщики. Он тотчас бросился к окну сортировочной и, увидев бурлящий людской поток, наводнивший двор его шахты, сразу понял свое бессилие. Как защитить эти строения, открытые со всех сторон? Ему едва удалось собрать вокруг себя человек двадцать рабочих. Все погибло.

- Что вам угодно? - повторил он, бледнея от ярости и делая над собою усилие, чтобы мужественно встретить беду.

Толпа загудела, заволновалась. Наконец выступил вперед Этьен и сказал:

- Господин Денелен, мы не хотим причинить вам зло. Но работу надо прекратить повсюду!

Денелен без стеснения назвал его дураком.

- А если вы остановите у меня работу, так что ж, вы добро мне сделаете? Да ведь это все равно, что вы бы мне в спину выстрелили, в упор... Нет, извините, мои рабочие спустились в шахту и не поднимутся раньше срока. Разве только вы сначала убьете меня!

В ответ на эти резкие слова раздался многоголосый крик. Маэ пришлось удерживать Левака, порывавшегося выскочить с угрозами; меж тем Этьен, выступивший парламентером, все пытался убедить Денелена в законности революционных действий забастовщиков. Но тот кричал о праве каждого не подчиняться им и работать. А впрочем, заявлял он, не к чему и обсуждать эти глупости, - он хочет быть хозяином на своей шахте. Он жалеет лишь о том, что в его распоряжении нет трех-четырех жандармов, чтобы очистить место от всякого сброда.