Анна Коркеакиви - Нежданный гость

— Тебе здесь нравится, — произнес он утвердительно.

— Да.

— Ты всегда сидишь в саду или расставляешь цветы на столе.

Он положил руку на ее бедро, и она подумала, что они, словно два написанных под копирку листка, лежат рядом, прижавшись друг к другу, и дышат в унисон.

— У тебя бывает, что хочешь сказать, только не словами?

Именно это она чувствовала сейчас и почти каждый день своей жизни.

Она уснула при бледном свете луны. Проснулась на заре от солнечного света, проникшего сквозь ветки деревьев. Он тоже не спал, глядя, как занимается утро. Поднялся и носком ботинка отшвырнул пустую бутылку в кусты. Она подняла ее и пошла за ним.

Она всего лишь хотела убрать мусор, но потом долго не могла расстаться с той бутылкой. Вернувшись домой, он отправился в свою комнату досыпать, а она пошла в ванную и вымыла бутылку. Когда все в доме встали, она поставила туда букет из диких цветов и отнесла к себе в комнату. Бутылка стояла на тумбочке рядом с ее кроватью до конца лета. Потом отправилась с нею в Кембридж и стояла в ее комнате. Вплоть до того дня, когда она вернулась из Дублина.

— Café? Un jus d’orange? — Ассистентка набросила ей на плечи свежее полотенце и зашпилила его большой серебряной заколкой.

— Oui, merci. Un café [53] Кофе? Апельсиновый сок? — Да, благодарю. Кофе (фр.). .

Появился Марко во всеоружии: с расческой в правой руке и огромным феном в левой. Он был немногословен, что Клэр считала очень ценным качеством для парикмахера. С ним ей не приходилось вести беседу, стараясь перекричать жужжание фена. Хотя бы из-за этого она останется его клиенткой.

Они обменялись несколькими любезностями, исключительно по-французски, и он провел расческой по ее волосам.

— Как дети?

— Благодарю, все в порядке. Сегодня чудесный день.

— Говорят, июнь будет теплым.

Волосы расчесаны, разделены на пробор, зачесаны вперед. Беседа прервалась. Он бросил расческу в сетку для инструментов и окутал ее голову облаком лака. Выбрал из набора длинную и тонкую круглую щетку и включил фен, сосредоточившись на работе: прядь за прядью приподнимал волосы надо лбом и укладывал в прическу.

Ассистентка принесла кофе, и Марко, сжимая в руке фен, словно пистолет со взведенным курком, готовый к выстрелу, подождал, пока она сделала глоток. Поставила чашку на блюдце. Черный кофе, кола и пиво. В то лето Найл поглощал их литрами. Но она ни разу больше не видела, чтоб он пил ирландское виски, хотя пустая бутылка с той ночи так и стояла рядом с ее кроватью. В следующий раз она увидела, как пьют «Джеймсонз», через три года после исчезновения Найла, когда встретила Эдварда и в первый раз за эти три года обратила внимание на мужчину.

Мужчина из британского посольства — когда она вошла в ресторан, протянул ей руку: «Здравствуйте, меня зовут Эдвард Мурхаус» — подождал, пока она возьмет свой стакан с газированным «джинджер-элем». Пальцы, держащие стакан с виски, гладкие и крепкие, на одном — тяжелый золотой перстень с гербом. Найл расплевался бы при виде такого, но она дала себе слово никогда больше не думать о том, что подумал бы Найл.

— Ирландия, — говорит мужчина ее отцу, — дала миру столько красоты. Даже имена. — Сделал глоток, поставил стакан на светлую камчатую скатерть и улыбнулся Клэр. — Могу я узнать ваше второе имя?

— Клэр Шивон, — вежливо отвечает она. Ей хочется добавить: «Только я не из Ирландии, я американка». Но она молчит.

— Клэр Шивон, — вдумчиво повторяет он.

— Клэр Шивон Феннелли, — мелодично произносит отец и улыбается ей.

Она улыбается в ответ. Накануне вечером она на несколько дней приехала домой из Вашингтона, и отец, встретив ее на станции в Хартфорде, попросил пойти с ним на ланч: «Мы с Кеннеди завтра обедаем в „Коуч-Хаусе“ с одним британцем, Эдвардом Мурхаусом, он тоже из Вашингтона. Скука будет страшная, зато там хорошо кормят». Она согласилась, главным образом потому, что не хотела обидеть его отказом. По крайней мере, если парень британец, ее не попытаются сосватать ему — она порядком устала от неуклюжих попыток родителей найти ей мужа или хотя бы любовника. «Точно? — спросила мама, когда она позвонила и сообщила, что у нее свободны четверг и пятница и она приедет в Коннектикут. — Разве тебе не с кем провести свободные дни в Вашингтоне?»

Как объяснить, что она ни с кем не хочет проводить дни и особенно ночи, что после Найла сама мысль о другом мужчине кажется ей нелепой? Ведь они не знают про нее и Найла.