Накамото Такако - Мать

Островок, где родилась Фумиэ, расположен у южного берега Амами-Осима. В раннем детстве она слышала рассказы о том, как много лет назад, кажется, во времена Мэйдзи, с Амами-Осима на их островок прибыли чиновники налогового управления, чтобы разыскать лиц, тайно занимающихся винокурением. Островитяне устроили им торжественную встречу, три дня подряд щедро угощали и поили, а потом сказали: «Пойдёмте, мы покажем вам очень красивый вид!» Они отвели незваных гостей в пещеру, выходящую к Тихому океану по ту сторону острова, и сбросили со скалы в море. Тогда на остров прислали других чиновников. Переправиться сюда можно было только на небольшой лодке — других средств сообщения не было. Гребцами жители острова выбрали самых крепких и надёжных молодых парней. Забрав пассажиров, эти парни пригнали судёнышко к глубокому и сильному водовороту, и там оно перевернулось. С тех пор чиновники стали бояться этого острова и больше не появлялись.

На таком вот островке и родилась Фумиэ. Её отец, единственный из всех жителей окончил Кагосимскую учительскую семинарию, а впоследствии стал даже директором начального училища. Так что Фумиэ принадлежала к семье, занимавшей привилегированное положение. Сначала она училась в женском училище города Надзэ, потом — во втором отделении женской учительской семинарии в Кагосима, по окончании которой учительствовала в префектуре Кагосима. Тогда-то Фумиэ и познакомилась с учителем Уэхара Ёсихиро, тоже уроженцем островов Амами. У них были общие интересы, одинаковые вкусы. Оба они любили литературу, вместе читали Толстого, Ромэна Роллана и других иностранных писателей. Отец Фумиэ противился браку дочери. Но молодые люди были привязаны друг к другу и, несмотря на запрет, поженились. У них появились дети, которым они старались дать хорошее воспитание.

События послевоенных лет перевернули всю жизмь Фумиэ. В 1948 году Уэхара был приговорён военным судом к тюрыме за нарушение закона, запрещающего учителям и другим государственным служащим участвовать в политических движениях. И Фумиэ, которая ещё во время войны оставила преподавательскую работу, пришлось думать о том, как бы прокормить семью. Сначала она шила для продажи одежду, затем ходила из района в район и сбывала контрабандный рис. А трое маленьких детей оставались дома одни. Полиция то и дело отбирала у неё рис, и в конце концов Фумиэ пришлось заняться торговлей квашеной редькой. Она вставала до рассвета, погружала товар на коляску, прицепленную к велосипеду, и целыми днями разъезжала по Кагосима в поисках покупателей. После того как Уэхара отбыл срок наказания и вышел из тюрьмы больным туберкулёзом, они решили всей семьёй уехать в Токио…

В пять часов рабочий день заканчивался, и Фумиэ собиралась уже идти домой, когда в контору, с опаской озираясь по сторонам, вошёл Пак Тхай Вон, кореец, скрывающийся от принудительной репатриации. Воротник его пальто был поднят, мягкая шляпа глубоко надвинута на лоб.

У высокого, широкоплечего, закалённого физическим трудом Пака было скуластое с грубой обветренной кожей лицо, которое легко выдавало в нём корейца. Фумиэ давно нравились его крупная мужественная фигура и смелый характер. Пак Тхай Вон был руководителем одной нелегальной организации.

Столкнувшись с Паком лицом к лицу у самого выхода из конторы, Фумиэ улыбнулась. Он же оторопело уставился на неё широко открытыми глазами, очевидно, не сразу узнав. Но тут же лицо его расплылось в приветливой улыбке.

— А-а, это вы!.. — пробасил он.

В его тоне было столько неподдельной радости, что Фумиэ вспыхнула. Она казалась совсем крошечной рядом с этим, чуть не вдвое выше неё, мужчиной, загородившим ей дорогу. Она вдруг как-то странно напряглась вся, у неё перехватило дыхание. Дрогнувшим голосом Фумиэ произнесла:

— Какими судьбами? Как хорошо, что вы живы-здоровы! Ведь вы уже с полгода не показывались. Я даже беспокоиться стала, не случилось ли с вами чего.

— Пока в-в-всё в порядке, — и Пак засмеялся, привычным жестом шлёпнув себя рукой по толстой, как у буйвола, шее. Он с детства знал японский язык, говорил очень быстро, но иногда заикался.

Его громкий голос, массивная фигура, дышащая могучей силой, и диковатое лицо действовали на Фумиэ, как крепкое вино. Вспомнив, что жена Пака на десять с лишним лет моложе мужа и на вид ещё совсем девочка, Фумиэ почувствовала, что завидует ей.

— Вас так давно не видно, что я уже стала волноваться… — начала было Фумиэ, но вдруг сконфузилась, покраснела и замолчала.