Эдвард Бульвер-Литтон - Мы не так плохи, как кажемся или различные стороны человеческого характера

Леди Торнсайд. Ты веришь мне, дорогое дитя? Это такое счастье. Ах, если бы твой жестокий отец...

Люси. О... он тоже поверит.

Леди Торнсайд. Нет, я не решусь встретиться с ним, пока у меня не будет доказательства, что он несправедливо обидел меня.

Уилмот. О, если бы только я знал раньше, отчего вы так интересовались этими мемуарами! Как взять их обратно у герцога?!

Люси. Вы их возьмете... вы должны... дорогой... дорогой лорд Уилмот... вы вернули меня моей матери, теперь верните мою мать в ее дом.

Уилмот. Ах!., а эта рука... отвергли бы вы ее тогда?

Люси. Отвергнуть руку того, кто соединил моих родителей? Никогда.

Леди Торнсайд. Я слышу голоса... шаги!

Уилмот. Если это сэр Джиофри, сгоряча он может... удалитесь... скорее... скорее...

Леди Торнсайд и Люси уходят. Входит Xардман.

Xардман. Вы один! А где же Люси, милорд?

Уилмот. В другой комнате с...

Xардман. Ее матерью?

Уилмот. Как, вы знаете?

Xардман. Я знаю, что мы с вами соперники, я пришел разрешить наш спор. Вы любите Люси Торнсайд?

Уилмот. Я уже говорил вам об этом!

Хардман. Вы сказали это, милорд, своему сопернику. Вы улыбаетесь: конечно, вы богаты, высокого происхождения, умны, хорошо воспитаны. У меня ничего этого нет, да я и не нуждаюсь в этом. И тем не менее я предупреждаю вас... прежде чем стрелка часов на этом циферблате покажет ближайший час, ваша любовь окажется безнадежной, а ваше ухаживание будет отвергнуто.

Уилмот. Этот человек сошел с ума! Сэр, до тех пор пока вы не пожелаете доказать, что моя жизнь зависит от вашей шпаги, я не сумею понять, почему моя любовь должна зависеть от ваших часов?

Хардман. Я требую, лорд Уилмот, чтобы вы отказались от своего легкомысленного тона: я требую этого во имя жизни, которую вы цените больше, чем свою собственную, во имя жизни, которая сейчас в моих руках. Вы просили меня поговорить с вашим отцом. Я этого не сделал, так как обнаружил...

Уилмот. Обнаружили! Остановитесь, сэр! Это слово, по-видимому, намекает на преступление...

Хардман. Да, и преступление большое. История называет его фанатизмом. Закон квалифицирует как государственную измену.

Уилмот. Что я слышу? О небо!.. Мой отец! Сэр, но ваше слово еще не есть доказательство?

Хардман. А это! (Достает послание к Претенденту.) Это государственный заговор, его участники замыслили поднять оружие против законного короля, который здесь именуется узурпатором. Это государственная измена - они готовы встретить Претендента, называемого ими Яковом Третьим, со знаменами и фанфарами. Таково содержание документа, который я держу в руке... а вот подпись вашего отца.

Уилмот (в сторону). Мы оба вооружены и совсем одни. (Запирает наружную дверь, около которой он стоит.)

Хардман (в сторону). Так, я догадываюсь о его намерении. (Открывает окно и выглядывает.) Хорошо, полицейские уже здесь.

Уилмот. Я не знаю, что закон называет государственной изменой, но что честные люди называют изменой - это я знаю. Предатель тот, кто использовал доверие сына, злоумышляя против жизни его отца! Вы не уйдете отсюда живым, пока не отречетесь от документов, которые либо выкрали, либо сфабриковали. (Хватает его.)

Хардман. Полицейские находятся внизу. Если вы не отпустите меня, тот, которого вы хотите спасти, будет отдан в их руки!

Уилмот (отпрянув). О, как я одурачен! Одурачен! Как поступить! Что делать? О мой отец! Твой сын навел сыщика на твой след! Сэр, вы говорите, что вы мой соперник. Я догадываюсь о ваших условиях!

Хардман. Я не ставлю вам никаких условий. В этом нет никакой необходимости. Разве у вас есть выбор? Я лучше думаю о вас. Мы оба любим одну и ту же женщину. Я люблю ее год, вы - всего неделю. Ее отцу вы не нравитесь, а мне он уже дал согласие. Один из нас должен уступить, так почему же это должен сделать я? Хоть я и простой сын народа, но почему я должен быть лишен счастья? Неужели только потому, что вы, человек благородного происхождения, стоите у меня на пути! Чем я обязан вашему сословию и лично вам?

Уилмот. Мне, сэр! Даже если бы вы были мне хоть чем-нибудь обязаны, сейчас я не унизился бы до напоминания об этом.

Хардман. Я никому не обязан ни малейшим одолжением - в этом предмет моей гордости. И все же слушайте: я составил план, как спасти вашего отца. Я не хочу губить его. Разве вам хотелось бы, чтобы этот документ попал в руки шпиона? Если же я отдам его вам... то этим спасу ваше имя от бесчестия, ваше состояние от конфискации, а голову вашего отца от топора палача... Так зачем же мне ставить вам какие-то условия? Неужели после всего этого вы могли бы сказать: "Благодарю вас, сэр. Взамен я сделаю все возможное, чтобы лишить вас женщины, которую вы любите и с которой я знаком всего неделю". Могли бы вы, сын пэра и джентльмена, ответить так?.. Я кое-что смыслю в этих знатных людях Англии, поэтому не могу этого предположить; даже мастеровой, шагающий по этим улицам от ткацкого станка до своей лачуги, и тот, услышав такой ответ, крикнул бы: "Позор!"