Фрэнсис Бернетт - Приключения маленького лорда

– Как вы думаете, – спросил Гавишем, – он полюбит вас?

– Думаю – да, – сказал Цедди. – Ведь я его родственник, маленький сынок его сына, и, видите ли, дедушка, вероятно, уже любит меня, иначе он не пожелал бы, чтобы у меня было всё, что мне нравится, и не послал бы вас за мной.

– Вы так полагаете? – спросил адвокат.

– Да, – заметил Цедди. – Разве вы сами не думаете так же? Конечно, человек не может не любить своего внука.

Едва люди, страдавшие морской болезнью, оправились и вышли на палубу, чтобы усесться на удобные стулья и насладиться воздухом, они тотчас же узнали необыкновенную историю маленького лорда и заинтересовались мальчиком, который то бегал по пароходу, то гулял с матерью или с высоким худым старым адвокатом, то болтал с матросами. Он всем нравился, у него повсюду появлялись друзья. Заводил дружбу он охотно. Когда взрослые пассажиры расхаживали по палубе и позволяли ему гулять с ними, он ступал лёгкой, твёрдой походкой, весело и охотно отвечая на все их шутки. Когда с ним разговаривали дамы, вокруг него всегда слышался смех. Когда он играл с детьми, в играх царили веселье и оживление. Между матросами у него были задушевные друзья. Он слушал их удивительные истории о морских разбойниках, кораблекрушениях и далёких пустынных островах; он учился свёртывать верёвки и оснащать игрушечные кораблики, приобрёл множество сведений относительно топселей, гротов и так далее. По временам в его разговорах проскальзывали морские термины, а однажды он вызвал целую бурю хохота в толпе дам и мужчин, которые, [4] Топсель, грот – паруса. завернувшись в шали и пальто, сидели на палубе, с самым милым выражением сказав:

– Пусть задрожат все реи, если сегодня не холодный день.

Цедди удивился, что они засмеялись, он слышал это морское выражение от одного старого моряка по имени Джери, который рассказывал ему разные истории. Судя по словам Джери, он совершил две или три тысячи плаваний и каждый раз неизменно терпел кораблекрушение близ острова, густонаселённого кровожадными людоедами. Эти дикари постоянно поджаривали то одну, то другую часть его тела и съедали её, а скальпировали его раз пятнадцать или двадцать.

– Поэтому-то он и лысый, – объяснил лорд Фаунтлерой матери. – На голове человека, с которого несколько раз снимали скальп, волосы никогда не вырастают. У Джери так и не выросли волосы после того, как король паромакевикинов срезал ему кожу на голове ножом, сделанным из черепа предводителя вопслемумкиев. Джери говорит, что это был один из самых ужасных случаев в его жизни. Когда король начал точить нож, волосы стали дыбом у Джери на голове, да так и не опустились, и король носит у пояса его скальп, который походит на головную щётку. Я никогда не слыхал ничего ужаснее прошествий Джери. Мне так хотелось бы рассказать обо всём этом мистеру Гоббсу.

В очень неприятную погоду пассажирам приходилось сидеть внизу, в гостиной, и тогда многие из взрослых друзей Цедди уговаривали его рассказать им о каких-нибудь «прошествиях», случившихся с Джери. Мальчик садился и с наслаждением горячо принимался повторять то, что он слышал от старого матроса. Конечно, ни на одном из пароходов, пересекавших Атлантический океан, нельзя было бы найти более любимого всеми пассажира, чем лорд Фаунтлерой. Он всегда бывал готов сделать всё, чтобы занять общество, и в самой его детской важности было очарование.

– Рассказы Джери очень интересуют всех, – заметил он матери. – Я же, извини, Дорогая, не поверил бы, что всё это правда, если бы такие прошествия не случились с самим Джери. Но они случились с ним! И всё же… Как бы это сказать? Может быть, он кое-что забыл и ошибается, думая, будто его так часто скальпировали! Знаешь, если с человека раза два снимали скальп, он должен сделаться забывчивым.

Через одиннадцать дней после того, как Цедрик простился со своим другом Диком, он очутился в Ливерпуле, а вечером двенадцатого дня экипаж, в котором он, его мать и мистер Гавишем отъехали от станции, остановился подле ворот усадьбы Коурт-Лодж. Самого дома нельзя было хорошенько рассмотреть в темноте. Цедрик заметил только, что шоссе шло под большими нависшими деревьями. После того как карета проехала по аллее, он увидел открытую дверь, через которую лился поток яркого света.

Мэри ещё раньше приехала из Америки, чтобы ухаживать за своей госпожой. Когда Цедрик выскочил из экипажа, он увидел слуг, стоявших посреди ярко освещённой большой передней, а на её пороге – Мэри.