Коллектив авторов - Бретонские легенды [litres]

– Мам, сегодня я спать не пойду!

– Идите наверх, – говорят Гонто и усаживают его около самого очага, подают миску горячего супа и чашку сидра.

– Дяденька Гонто, – говорит какой-нибудь карапуз, – а расскажите нам сказку!

– Подожди, – одергивает его мать, – пусть он сначала съест свой ужин… И не забудь, Гонто, что ты сегодня ночуешь у нас.

– Хорошо, хорошо, – отвечает Гонто.

Тут приходит хозяин дома и его родня:

– А, ты пришел, Гонто? Прекрасно, прекрасно!

И вот ужин съеден, посуда помыта, подброшены поленья в очаг, мужчины закурили трубки, женщины взяли в руки веретена, дети собрались вокруг Гонто и вытаращили на него глаза.

– Да будет славен Господь и Богородица! – говорит Гон-то, а потом начинает сказку: – Сегодня, если Богу угодно, я вам расскажу…

Женщины поднимают головы, смачивают во рту пальцы, дети разевают рты, а мужчины придвигаются поближе к огню.

У одного старика было два сына. Старшего звали Эрри, а младшего – Шарлез. Когда-то старик был богат, но добра своего не берег и разорился. Немного денег, однако, у него осталось, а сверх того – собака и лошадь, вот и все. Собаку назвали Лихо, а коня – Горе, и когда вспоминали былое время, то старик говорил, что от хороших дней остались у него только Горе да Лихо.

Как-то заболел старик, и чувствуя, что приближается смерть, позвал своих сыновей и сказал им:

– Вот видите, теперь отец ваш навсегда расстанется с земными благами. Но кое-что я вам все-таки оставлю: Эрри получит дом и коня, Шарлезу остается собака и все деньги. Да хранит вас Бог!

Вздохнул старик и покинул наш мир. Оставил он своим сыновьям Горе да Лихо.

Похоронив отца, Эрри тут же продал дом, а потом сказал брату:

– Если хочешь, садись со мной на коня, он двоих выдержит. Поездим вместе по белу свету.

Шарлез согласился. Оседлали они оба Горе и – в путь, а Лихо сзади бежит. Но все дело в том, что Эрри был таким же братом, как злодей Каин. Как только отъехали они далеко от дома и устроили привал, он сказал Шарлезу:

– Хватит глупостей, давай сюда деньги и собаку, а иначе – смерть.

Хотел он все деньги себе забрать, чтобы хватило их на дорогую одежду, думалось ему выглядеть как богатый господин и, может быть, в люди выбиться.

Шарлез просто онемел, когда это услышал. Эрри схватил его за волосы, выхватил нож и перерезал ему горло. Тело он выбросил в канаву, а деньги забрал себе.

Снова вскочил он на коня и позвал собаку:

– Эй, Лихо, Лихо!

Но пес не отходил от тела младшего брата. Сначала он не понимал, что случилось с хозяином, но, когда увидел, как течет кровь из его горла, начал его тормошить, как будто хотел разбудить. А когда понял, что хозяин не проснется, то завыл так, что по всей округе было слышно.

Те, кто жил неподалеку, выбежали из домов на жуткий вой, но, когда увидели огромную собаку, не решились подходить к ней близко. Тогда пес сам пошел к ним и привел к канаве, где лежал мертвый Шарлез.

Никто не знал убитого. Но, несмотря на страх, добрые люди сплели носилки из веток и отнесли Шарлеза в церковь. Там и похоронили. Никто не шел за гробом, разве что одна или две старушки проводили Шарлеза в последний путь. Так и осталась его могила безымянной.

Восемь дней пес поминал хозяина, днем и ночью бродил по кладбищу, и никто не мог его оттуда выманить. Но прошло восемь дней, и пес сам ушел с кладбища, потом – из деревни, а куда – никто не знал. Когда он добрался до того места, где был убит Шарлез, глаза у него налились кровью, шерсть встала дыбом, и он принялся разыскивать след, бороздя носом дорогу. Тут же он нашел то, что искал, и помчался так, будто гнался за волком. Но догнать убийцу хозяина он уже не мог.

За восемь дней до этого Эрри скакал так долго, что чуть не загнал лошадь. А через неделю он был уже за пятьсот лье от той дороги. Куда он приехал, в какую страну – Эрри не знал. Люди здесь одевались по-другому, и обычаи у них были незнакомые. Язык их Эрри понимал с трудом, но денег у него было много, а язык золотых монет понимают в любой стране.

Солнце клонилось к закату, и его косые лучи освещали склон холма далеко впереди, и где-то совсем вдалеке, в лесу у подножия холма что-то светилось ровным светом, будто застывшее пламя.

– Ну что, Горе мое, – сказал Эрри коню, – поедем-ка до этого леса, а если не найдем там никакого жилья, то жалеть не будем! Заночуем прямо на земле, будет нам и мягкая трава, и деревья над головой.

У опушки леса Эрри увидел домик, а в дверях – женщину, которая возилась с ужином и что-то напевала. Эрри спешился и, держа коня под уздцы, подошел к женщине и попросил у нее чего-нибудь поесть. Когда он наконец с трудом смог объяснить ей, чего ему хотелось, женщина принесла ему в узелке хлеба и мяса. Оставаться в доме на ночь Эрри не стал: слишком тихо и спокойно было вокруг, слишком счастливой казалась женщина. Гораздо больше нравились ему крики диких зверей в глубине леса. Указав на странный огонь вдалеке, Эрри спросил у хозяйки, что бы это могло быть.