Селия Рис - Ведьмина кровь

Мы идем, пока длится световой день. Зеленые своды леса прячут солнце, но на закате стволы окрашиваются в желтый, рыжий и красноватый, а тени становятся длинными и густыми. Так мы понимаем, что пора разбивать ночлег.

Когда свет уходит, наступает абсолютная темнота: не видно ни луны, ни звезд. И вместе с ночью приходит страх. Страх неизвестности. Страх того, что может прятаться во тьме. Он способен расшатать самую крепкую веру. Преподобный Корнуэлл молится о нашем спасении и защите от вреда:

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…

Но даже его голос дрожит.

Это называется словом «глушь», но здесь совсем не тихо. Ночью раздаются скрежет и вой, крики существ, о которых в Англии забыли много веков назад. В этих лесах водятся волки, медведи и огромные дикие кошки. Мужчины по очереди несут вахту с мушкетами наготове.

Но лес — также царство Сатаны, а против него оружие бессильно. Преподобный твердит, что уберечь от зла может только молитва, но, вопреки его наставлениям, люди начали вспоминать истории о черном духе, про которого говорили в Сейлеме. И об эльфах, гоблинах и прочей английской нечисти: теперь кажется, будто они рыщут во мраке вокруг спасительного света костра.

Мы сидим плотным кольцом, повернувшись к лесу спиной, а лицом к огню. У индейцев отдельный костер поодаль. В бескрайней мгле его пламя кажется искоркой. Но они чувствуют себя в лесу как дома, а если и ощущают в темноте угрозу, то не подают вида. Они готовят себе место для ночлега из того, что под рукой: нагибают молодые деревца, делают навесы из листвы, а постель — из папоротника и сухих листьев. Наутро все выглядит так, словно людей здесь и не было.

Я выросла в окружении леса и потому не боюсь его. Джонаса тоже ничто не пугает: говорит, что в России и Богемии леса такие же огромные. Ночью он ходит к индейцам, чтобы они рассказали про незнакомые местные растения — как они называются и какие у них свойства. Он проводит долгие часы за этими разговорами, а потом возвращается и записывает все в тетрадь. Заодно он нарисовал там одежду туземцев и схему укрытий, которые они сооружают на ночь из веток и листьев.

Многие считают, что все индейцы на одно лицо, и видят в них лишь дикарей. Но Джонас говорит, что они принадлежат к разным народам и разговаривают на разных наречиях. Эти двое — пеннакуки, их племя живет к северу отсюда. Юношу обучали белые люди, поэтому он так хорошо владеет английским. Он переводит беседы Джонаса с дедом, который плохо говорит по-нашему, но знает все о растениях.

Бывают дни, когда даже неутомимый Джонас падает от усталости. Мы преодолеваем все новые препятствия: реки и болота, через которые надо переправляться, холмы, на которые приходится карабкаться, и все те же густые заросли, сквозь которые мы продолжаем прорубать дорогу.

Некоторые уже еле волочат ноги, но если сильнее нагрузить телеги, то лошади и волы могут выбиться из сил, поэтому на телегах едут немногие.

Но, несмотря ни на что, мы продвигаемся вперед — метр за метром, продираясь сквозь чащобу с решимостью, которая впечатляет даже индейцев.

Прошлым вечером на закате мы поднялись на возвышение — хорошее место для ночевки. Лес обступал нас со всех сторон, насколько хватало глаз, и зеленые кроны напомнили воды океана, который мы пересекли. А потом солнце, прощаясь, высветило холм вдалеке.

— Смотрите! Смотрите! — раздались голоса.

С холма поднимались тоненькие струйки дыма — первые признаки человеческого жилья за всю дорогу. Туземцы? Проводники покачали головами.

— Это огонь белых людей, — сказал молодой индеец и отвернулся. — Место называется Бьюла. Вы ее и искали.

Все стали благодарить Господа, многие прослезились. Некоторые даже упали на колени, сложив руки. Такой способ молитвы не приветствуется, но преподобный Корнуэлл не стал никого отчитывать. Он ликовал больше всех — лицо его разрумянилось, а по щекам текли слезы.

— Мы нашли нашу землю обетованную! Вот он перед нами — Город на Холме. Бьюла, Невеста Господня!

Холм оказался дальше, чем мы думали. Сперва мерещилось, что он близко, рукой подать, но нас ввели в заблуждение обманчивый вечерний свет, а также надежда и радость. Между нами и Бьюлой пролегают другие холмы — еще много миль холмов и леса, которые придется преодолеть, чтобы дойти.

Как только мы спустились с холма, бескрайняя чаща поглотила Бьюлу.