Селия Рис - Ведьмина кровь

Он не скрывает своего мнения от окружающих, и его вежливо слушают, но по глазам видно, что никто не верит. Если Джонас и успел приобрести друзей благодаря своим целебным зельям, сейчас он их растерял. Одни полагают, что он слишком много умничает, другие обижаются, что он считает их невеждами.

Сегодня разговоры затянулись заполночь, но внезапно налетел ветер и над нами раздался треск, похожий на выстрел. По палубе забегали матросы, зазвучали команды. Корабль накренился и стал поворачиваться, и мы услышали, как корпус начал с шипением рассекать воду. Джонас лишился последних слушателей. Голоса наперебой возносили хвалу небесам за избавление, руки сами складывались в молитве. Не мы ли избранные? Не это ли обещал нам Элаяс Корнуэлл?

Многие считали, что поднявшийся ветер — не что иное, как дыхание самого Господа.

Сильный ветер не лучше безветрия, а он становится все сильнее и воет над нами, как живая тварь. Он больше никому не кажется дыханием Господа. Мы взлетаем на волнах, подобных горам, и проваливаемся в такие бездны, что, кажется, достигнем самого дна океана. «Аннабелла» кренится и дрожит, а гигантские волны одна за другой разбиваются о нос корабля, сотрясая его до самой кормы. Ледяная вода льется сквозь все щели. Наверху слышны топот и голоса матросов, но слова неразличимы за ревом ветра. Люди жмутся друг к другу в темноте, дрожа от ужаса: кажется, нас вот-вот поглотит пучина. Качка такая сильная, что ходить невозможно, и все вещи, которые забыли привязать, мотаются по полу из стороны в сторону. Нас крутит и вертит, как в маслобойке. И мы беспомощны, словно листья на ветру.

Мы не знаем, что происходит на верхней палубе и в каком состоянии корабль. Мы прислушиваемся, но люки задраены, а ветер превращает возгласы в бессмысленные крики, подобные птичьим. Палуба наполнена стоном дерева и грохотом воды.

На пике бури внезапно все заглохло. Даже дети замолчали и младенцы прекратили плакать. Пугающую тишину не нарушало ничто, кроме шепота молитв и стонов тех, кого рвало. Все сжались в ожидании рокового удара стихии, который положит всему конец.

И тут молчание, словно ткань, разорвал женский крик. Затем еще один, и еще. Его ни с чем не спутаешь: так кричит роженица.

К нам с Мартой, спотыкаясь, пробиралась Ребекка Риверс. Нам так и не довелось познакомиться поближе: она нелюдима и почти все время занята. Ее мать вынашивает ребенка и к тому же ее сразила морская болезнь, так что вся забота о семье пала на плечи старшей дочери.

— У матушки роды раньше срока, — сказала Ребекка, обращаясь к Марте, и ее тоненькие руки дрожали, а в карих глазах был страх. — Вы ей очень нужны. Отец просит прийти поскорее.

— Конечно, приду, дорогая. Только возьму что нужно, — ответила Марта, собирая вещи.

Девушка окинула взглядом царившую вокруг неразбериху. У нее было интересное лицо, немного мальчишеское, и черты казались то прекрасными, то отталкивающими.

— Не бойся, — сказала ей Марта. — С твоей матушкой все будет хорошо.

— Хотелось бы верить, — улыбнулась Ребекка и тут же похорошела.

— Так, нам понадобится вода и чистые тряпки. Иди, спроси людей, кто чем может пожертвовать. — Затем Марта повернулась ко мне: — Помоги ей.

Я пошла за Ребеккой и стала просить друзей и соседей поделиться бельем. Пресная вода здесь на вес золота, поэтому одежду не стирают, а носят неделями, но у большинства припасено что-нибудь, чтобы надеть на новой земле. Эти люди во многом ограниченные, но умеют быть и великодушными, и щедрыми. Ради важного дела они спокойно расставались с чистыми сорочками, рубашками и подъюбниками. Вскоре мы набрали тряпья даже больше, чем нужно.

— Спасибо за помощь, — сказала Ребекка, глядя на меня из-за кучи одежды, которую прижимала к груди.

— Мэри, ты мне еще нужна! — крикнула Марта. — Руки уже не те, не слушаются от холода… — Я перевела взгляд на ее покрасневшие кисти с отекшими пальцами и суставами. — Помоги мне принять роды, Мэри.

Ребекка нахмурила широкие брови.

— А ты умеешь?

— Ну… бабушка объясняла…

Что-то в этой долговязой серьезной девушке заставляло меня заикаться и краснеть. Она смотрела в глаза прямо и с вызывом и, хотя я говорила чистую правду, мне было не по себе.

— Она умеет, Ребекка. Можешь ей доверять.

— Надеюсь.

Я тоже наделась. Ее взгляд стал холодным как лед.

— Мы будем стараться изо всех сил, — сказала Марта, — но важно помнить, что все в руках Господа.