Лариса Федорова - Не лги себе

Переписка с Ленкой внесла в его размеренную солдатскую жизнь некую смуту. Теперь он чаще вспоминал родную Каменку, куда ему предстояло вернуться, хотя в Каменке никто его не ждал… А если думать о Каменке, то в нее никак не попадешь, минуя Охлопково. Даже автобус из города ходит до райцентра таким маршрутом.

Читая Ленкино письмо, где она описывала, как цветет нынче на лугах черемуха и что к кустам не подобраться из-за полой воды, Василий живо представлял себе эту картину. Бывал он мальчишкой на этих лугах, помнит, как гуляет веснами смирная тихоня речка Черная. Неторопливая, течет она по лугам в зарослях дикой смородины и черемухи, а потом, покидая их, держит путь через пашни в березовую рощу. Здесь, где дружные деревья вновь обступают ее берега, он впервые увидел Настю. Он ни за что не вспомнил бы, как она тогда была одета. Настя прошла, ни на кого не глядя, как бы спасаясь от слишком внимательных глаз охлопковских кавалеров. Крупные каштановые пряди рассыпались по ее плечам, отчего весь ее облик казался праздничным… «Ты ее знаешь?» — спросил он у товарища.

— Настю-то? — Гошка сделал гримасу, которую можно было истолковать как угодно. — Кто же ее не знает! Сколько красоты — столько и гонору.

Чувствовалось, что в свое время Гошка как кавалер потерпел поражение. При таких обстоятельствах настаивать на знакомстве было бы не по-товарищески. Да и день этот был последним днем их побывки. Потом, когда друзья ехали обратно в часть, Гошка сказал, что ничего у него с Настей не было, а просто стороной он слышал, что она называет его «рыжим»…

Через полгода Василий еще раз увидел Настю, но уже далеко от Охлопкова, на цветной фотографии в журнале. И хотя Василий в судьбу не очень верил, все же не странно ли, что дважды случай показывал ему Настю только издали. На портрете она выглядела еще лучше, еще добрее, хотя выросший с нею Гошка уверял, что здесь ее «малость подретушировали».

— Да хоть бы я для печати понадобился, — рассуждал приятель, — разве они оставили бы меня в естественном виде? Такую красоту наведут — сам в себя влюбишься!

Журнал переходил из рук в руки, и красивой девушке, обнявшей теленка за шею, в тот вечер было отпущено немало комплиментов.

— Эх, не теленка бы ей обнимать! — вздыхали солдаты.

— Да-а… Девушка авторитетная.

— Пиши ей, Вася, ты земляк, вот и зацепка.

Но старшина долго сомневался. Не хотелось ему быть так называемым заочником, которые вели переписку с незнакомыми девушками. Такие письма читались в казарме вслух и отвечали на них чуть ли не коллективно, хотя подписывался, разумеется, один. Эти невинные развлечения скрашивали несколько однообразные солдатские будни, приносили вести о том, что происходит в «гражданке». Личным знакомством дело кончалось редко. Переписка легко завязывалась и легко обрывалась. Этого-то Василий и боялся. Не отложить ли знакомство с Настей до конца службы? Но опасение, что за это время с Настей, как с любой хорошенькой девушкой, могут произойти нежелательные перемены, заставило его действовать более решительно.

Тогда-то он и написал то памятное письмо, которое пришло в Охлопково в грибной день и отвечать на которое довелось Ленке. Вот и теперь, не замечая, что побрившийся Гошка давно скептически посматривает в его сторону, Василий перечитывал ее последнее письмо.

— Ты, случаем, в самодеятельности завтра не выступаешь? — ехидно спросил Гошка.

— Нет, а что?

— Сдается мне, что ты эту бумажку наизусть разучиваешь. Может, думаю, рассказец какой или басня…

— Письмо это от Насти.

— Так, так… Новости интересные?

— Да нет, ничего особенного. Черемуха вот цветет…

— Скажи на милость! А со стороны посмотреть — ну прямо правительственное сообщение человек читает…

Василий не обижался. Каждый раз, когда он получал письмо, Гошка просто изощрялся в ехидстве. Никакие журналы не могли, бы убедить его в том, что Настя переменилась. Росла заносчивой девчонкой, училась кое-как и вдруг такая слава!

— Ну, что же, — задумчиво возражал ему приятель. — Разве так не бывает? Была плохой, стала хорошей. А в славе сомневаешься — так лучше бы ее совсем не было… Я-то ведь обыкновенный старшина.

Гошка махал на него рукой, как на конченного человека.

И вот снова вернулась в Охлопково осень, снова одаривала она людей всеми щедротами, словно хотела заручиться, чтоб и на следующий год они ждали ее столь же хлопотливо. Уже начали играть в Охлопкове веселые свадьбы, потому что к осени как-то всегда поспевают и невесты… Еще весной сдавали они свой последний экзамен в школе или на агротехнических курсах, еще весной носили в косах наивные ленты, а летом, посмотришь, придет в кино степенная девушка — в вязаной городской кофточке, к которой косы требуется укладывать особенным образом. На таких деловито посматривает председатель, прикидывая в уме, какой еще участок в колхозе нуждается в грамотных кадрах. В свое время так была замечена и Настя. Но прежде чем она стала знатным человеком, председатель хлебнул с ней немало горя…