Йонас Довидайтис - Секретная почта

Через полчаса он опять показался в дверях. Рядом с Эвальдасом ковылял сутуловатый человечек с несоразмерно узкими плечами, в серой шляпе, нахлобученной на глаза, с портфелем в руке. Он осмотрел наш грузовик, словно собирался его покупать.

Эвальдас и незнакомец остановились в тени самосвала и о чем-то совещались вполголоса. Догадаться было, пожалуй, нетрудно: какой-нибудь индивидуальный застройщик договаривается с Эвальдасом привезти гравия, кирпича или камня. Иногда даже председатель отряжал Эвальдаса кому-нибудь в подмогу.

После краткого разговора они забрались в кабину, крепко меня стиснули. От Эвальдаса шибало пивом. Незнакомец закурил, блеснув передними металлическими зубами. На меня он смотрел угрюмо, с прищуром.

Мы развернули машину и по темному шоссе поехали прочь от гаража.

— Парня мог бы оставить! — резко сказал чужой, потирая ладонью подбородок.

— Сказано тебе — свой в доску! — отчеканил Эвальдас.

Я был очень благодарен, что он не высадил меня из кабины, — а то пришлось бы несколько километров плестись до тетушкиной усадьбы.

С шоссе мы повернули к побережью. Дорога была очень узкая. Ветки хлестали по стеклу, царапали кузов. Незнакомец втянул шею в узкие плечи, приплюснул нос к стеклу. Он смотрел напряженно, словно опасаясь заблудиться в этих кустах. Под колесами чавкали лужи, трещали корневища. Весною эти места заливает — даже в середине лета здесь сыро.

— Стой! — тихо прохрипел чужак. — Развернись!

Автомашина осветила фарами кусты.

Незнакомец быстро выскочил из кабины, не выпуская из рук портфеля, и скрылся в темноте.

Эвальдас сидел за рулем, покусывал губы и странно посмеивался. Я слышал, как укладывали груз в самосвал. Большой и тяжелый. Бух! Бух! — стукало что-то вроде ящиков. Я гадал: доски, бревна, мебель?

Машину быстро нагрузили. Опять появился человек в серой шляпе. Он встал на цыпочки, а Эвальдас, открыв дверцу, перегнулся и слушал его шепот.

Дальше мы ехали вдвоем, так и не увидев, кто помог этому человеку нагрузить машину. Меня разбирало любопытство: что мы везем?

Когда выехали из кустов на шоссе, Эвальдас подбодрился и даже стал посвистывать. Он обратился ко мне:

— Чего молчишь, будто язык проглотил? Со смельчаками не пропадешь!

— Горячего бы сейчас поесть, — сказал я.

— Я тоже проголодался, — согласился Эвальдас. — В Шилуте остановимся, а потом — свободны.

В городке мы остановились у закусочной. Двери на запоре, света нет.

Эвальдас, не выключая мотора, побежал в соседний двор. От долгого сиденья у меня ломило кости. Я вылез поразмяться. Сбоку наш грузовик казался пустым.

Я вспрыгнул на колесо и заглянул в кузов. Там белело три или четыре ящика. Оторвав дощечку, сунул руку в один из них. Нащупал что-то скользкое, холодное. Запахло тиной и морской водой. Но я никак не мог схватить то, что там лежало: оно выскальзывало.

Я перевесился через борт и запустил в ящик обе руки. Наконец за что-то ухватился. Большая рыбина, настоящая морская красавица, трепетала в моих ладонях.

Мы — браконьеры?!

Я спрыгнул с колеса как оглушенный. Бежать? Скрыться? Или же прикинуться, что ничего не видел?

Одеревенелыми ногами влез я в кабину и сел. Казалось, слышно, как в ящиках трепыхаются, задыхаются рыбины… Плачет и стонет ветер. Вздыхает обокраденный залив. А на берегу валяются опрокинутые лодки.

Мимо шли запоздалые прохожие. Хотел их окликнуть, но не решился.

Руки невольно поднялись, нащупали ключ от подъемного механизма. Завывая, стал подниматься кузов. Раскрылся задний борт. И я услышал, как летят вниз и падают ящики.

Вдруг как из-под земли вырос Эвальдас. Схватил меня за пиджак и вытащил из машины. Я споткнулся, упал на мостовую, но быстро вскочил на ноги. Эвальдас замахнулся. Я не успел отскочить, и удар пришелся по лбу.

Нас обступили люди. Кто-то направил фонарик. Луч осветил разбитые ящики. В одном из них подпрыгнул желтоватый лещ и опять бессильно шлепнулся, подергивая хвостом. Рыба блестела на мостовой, поблескивая мертвенными глазами…

Вот и школа. Не очень веселый, поднимаюсь я по лестнице. Не будь на лбу этой гули, может, я и похвалился бы своим приключением в летнюю ночь. А теперь придется помолчать — хотя бы пока не исчезнет синяк.

Вдруг меня подхватили руки. Много рук. Я лечу к потолку. Вверх и вниз. Много раз.

— Ура! Ура! Ура!..

Смущенный, покрасневший, вырываюсь из объятий друзей:

— Одурели, что ли? Вот еще придумали шутку!