Оксана Усенко: Хрупкие плечи

- Лида, куда кровать Русланы ставим?- послышался голос мужа. В комнату зашел, держа в руках перевязанную «бечёвкой» деревянную разобранную детскую кроватку, Олег. Этот высокий широкоплечий зеленоглазый парень с открытой искренней улыбкой – ее муж, был не то, чтобы писанным, но все же очень даже красавцем. Его даже не портила не совсем умелая стрижка, которую изобразила Лида. Впрочем, эта прическа его не испортила даже на свадьбу, а ведь тогда у Лиды практики парикмахерского искусства вообще не было. Хотя, обчекрыженная челка, с которой он красуется на свадебных фотографиях, до сих пор является предметом семейных шуток. - В спальню, естественно! - рассмеялась девушка, тряхнув темно каштановой густой шевелюрой, постриженной в стиле сессон.

- Ага, а в которую?- ухмыльнулся он пушистые усы.

- Давай в эту, с южными окнами, махнула рукой Лида. А в северной, нашу поставим. Груба - то одна на две стены, обе должны отапливаться зимой одинаково, но солнце ребенку больше нужно.

- Хорошо…- мужчина беспрекословно понес мебель в указанном направлении. Обустройство быта он всецело доверял жене, так как сам в этих вопросах был до безразличия нетребовательным.

- Лида, иди барана своего лови - уже в огород удрал,- позвала заглянувшая в дом мать Лиды,– крупная женщина в зеленом платье в мелкий белый горошек, с такими же темными, как у Лиды, волосами (впрочем, на этом их сходство и заканчивалось).

Родители Лиды тоже участвовали в переезде, сопровождая грузовик на своем солнечно-желтом «москвиче». Помогали молодежи собраться (отец Лиды просто гений упаковки – все, что он укладывает, упаковывает и размещает всегда доезжает целым и невредимым), погрузить все, и по приезду разгрузить, да и обустроиться немного. А потом собирались еще забрать внучку на пару дней, пока дети нормально наладят быт на новом месте.

- Я только за калитку взялась, а он мимо меня шуг, и уже за забором!- возмущалась Нина Петровна.

- Ой… Не, им еще рано здесь бегать! - перепугалась Лида и убежала ловить озорное животное.

- Ну да, вот спустя пару дней, а лучше весной, после того как мы огород посадим, будет можно, - хмыкнул Олег, выходя за следующими вещами из дома и провожая взглядом свою реактивную жену.

Строптивое животное далеко не убежало, а тормознуло тут-таки, за огородом, пощипывая колхозную люцерну на поле, наслаждаясь устойчивой землей под ногами, а не тарахтящим дном кузова и кося одним глазом на приближающихся людей. Ближе чем на пять-шесть метров он никого не подпускал. Но любимую хозяйку баран, естественно, подпустил, хоть пару раз и отбегал «для приличия». Подманив беглеца пучком травы, и мелочи жизни, что такая же росла у него под копытами, Лида повела его в загородку, сооруженную на скорую руку мужем на основе имеющегося загончика. Загородка смотрелась, честно сказать, не очень (кое-как прибитые разнокалиберные доски на вкопанных прежними жителями кривых столбиках), но это ж временно. Вот устроимся, разложим вещи, выпишем в колхозе немного нормальных досок, брусьев, гвоздей и построим хороший сарай для овечек,- так размышляла Лида, запуская свободолюбивое животное в загончик и занося следом небольшую корзину с травой. Овечки тут же набросились на угощение.

- Измучались, проголодались… Бедные. Еще бы, столько в дороге тряслись, - Лида с улыбкой смотрела на свою живность.

- Не, ну ты на них посмотри! Как от меня и Олега - так шарахаются, как от чумных, а ты им - ну просто мать родная,- возмутилась Нина Петровна, наблюдая, как дочь, поглаживает белые морды животных, доверчиво обнюхивающих ее пальцы.

-Ты им просто чужая, и значит - опасна, а Олег, после того как за «шкирку» выкидывал их из кузова, еще долго доверия не вызовет, - рассмеялась дочка.

Леонид

Молодой темноволосый мужчина среднего роста в темных брюках и светлой рубашке зашел в колхозную теплицу, с нескрываемым любопытством осматриваясь по сторонам. Просторное светлое помещение встретило его мягким влажным воздухом и непривычно насыщенным смешанным запахом цветов. Небольшой столик у входа, втиснутый между отопительным баком и стеллажами, был заложен бумагами, возле него стояло несколько больших ведер со срезанными розами. Цветы были разные, но при этом все очень красивые, яркие - от нежно розовых до темно красных, от белых до оранжевых. Справа, вдоль стеклянной стены, постепенно переходящей в полукруглый потолок, возвышался огромный кактус-опунция с большими желто-красными цветами и коварными колючками. Эта красота на ощупь была мягкой и пушистой, но потом руки еще очень долго чесались и зудели, от легких, практически невидимых глазу, но от этого не менее противных иголочек. Леонид это точно знал, так как как-то пытался отросток оторвать - ругался потом… Долго и нудно, но про себя, так как отламывал отросток домой и, естественно, «за спиной» у бывшей работницы оранжереи.