Райдо Витич: Кандагарский излом

Давно ей стало ясно, кто такой Дед Мороз, да и конфет моя дочь объелась, и, видимо, оттого сладкого не жалует, а все равно из года в год я покупаю самые дорогие конфеты в самых красивых фантиках. Съем от силы штук десять, остальное раздариваю. Но, с другой стороны, можно себя порадовать раз-то в год?.. Да и детворы хватает. У Сони трое мальчишек, и сладкое метут со скоростью локомотивов. У соседки девочка, одна она ее воспитывает. Баба Валя тоже подарок ждет. Славная старушка, не повезло ей — одна, всю жизнь одна. А еще баба Тася и тетя Аглая, и… Найду кого повеселить. И себя заодно — их радостью.

Я вышла из лифта и, хлопнув пакеты на пол, открыла дверь. Как раз вовремя — из соседней выскочил Булька и, облаяв меня по обыкновению, начал рвать поводок, подгоняя хозяйку то ли к лифту, то ли к моему провианту:

— Здрасте! — кинула Татьяна.

— Здравствуйте, — кивнула я и прошла в квартиру. Стянула шапку с головы, тряхнула волосами, разглядывая себя в зеркале прихожей: а ничего еще, ничего…

И вздохнула, снимая дубленку: может, и ничего, но смотря для кого. Для пустой квартиры в самый раз.

Сапоги встали на обувную полку, а пакеты ушли на кухню. Разгрузить их дело нехитрое, но не для меня. Руки, что крюки. Порой сама себе умиляюсь — это же надо непутевой такой уродиться. Обязательно что-нибудь разломаю, разолью, разобью. И вообще, я удивительно, уникально невезучий человек. Эта моя особенность даже стала темой нескольких мини-анекдотов среди подруг. Они мне даже скидку всегда делают, отдавая дань моему феномену. Если у всех трамваи идут, когда нужно, куда нужно и как нужно, то, видимо, лично для меня они ходят по особому расписанию — раз в час. А когда приходят, то случаются странные метаморфозы: либо я обязательно встану в ту дверь, что не откроется, либо сяду на тот номер, что мне нужно, но отчего-то идущий по другому маршруту, то вдруг окажется, что транспорт не транспортабелен — сломался и встал. Маршрутки от встречи со мной ломаются, попадают в аварии или идут, куда широкая душа водителя подскажет. Купленная лампа работает день, телевизор — месяц, а магнитофон — два. Техника меня вообще не любит, у нас с ней исходно нет никакого взаимопонимания.

На этот раз обошлось — на пол упал мобильник. Ну да он крепкий и каскадер. Столько полетов и падений выдержал, сколько, пожалуй, ни одна техника не выдержит, не то что человек. А и пусть лежит — сначала чайник поставим, чаем с бергамотом себя потешим.

Я нажала кнопку и все же наклонилась за пострадавшим телефоном. И сама не поняла, что случилось — то ли не так наклонилась, то ли опять с чайником поссорилась, не так нажав кнопку, потому что что-то свистнуло, пролетев мимо моего виска, и ударило в кафель чуть выше плинтуса. Я автоматически грохнулась на пол и замерла, разглядывая аккуратную дырочку в стене. Странное отверстие. И если я не Сара Бернар — оно пулевое.

Я не Сара, я — Изабелла, и не Росселини, а Томас, с ударением на последний слог. Нет, родители мои французами не были — простые рассейские граждане смешанных кровей, в которой можно найти любую каплю инородной от татаро-монгольской до итальянской. Широка страна наша родная. И гостеприимна…

Я удобно устроила голову на сложенных ладонях и, чувствуя, как замерзает поясница от сквозняка, что потянул из всех оконных щелочек и новообретенного отверстия в стекле, прищурила глаз на покалеченный кафель — думай, Чапай, думай — откуда что наросло.

Меня хотели убить — факт. Не факт, что именно меня. Но можно проверить, встав во весь рост и помахав белым платочком в окно на манер парламентера.

Не пойдет. Новый год мне, в общем-то, нравится. Ничего, веселый праздник — пережить можно, и даже не один раз. И конфеты я еще не пробовала. Жалко. Что ж они так и останутся сиротливо лежать в холодильнике даже ненадкусанными?

Н-да, тогда какие еще будут варианты?

«Звонок другу!» — Я усмехнулась: не-а. Пока.

Фифти-фифти? — не тот случай.

Остается помощь зала. А он, как всегда, — ожидания. Что ж, не будем противиться народу и будем, как все — ждать. А чтоб не скучно было, займем серое вещество гаданием.

Что же у меня есть? Пуля. В кафеле. Выковырять — дело техники. Можно, но зачем? Узнать калибр. И с ним по охотничьим магазинам? Ладно, оставим в загашнике, для информации, которой мало не бывает, а бывает много и ненужной.

Главное-то не в этом, а в том, что я почти на сто процентов уверена: кто-то зря потратил боезапас. Убивать меня решительно не за что и незачем. Тем более с такими ухищрениями.