Альберт Бехтольд - Петр Иванович

– Идея хорошая, – сказал Ребман, – но неосуществимая.

– Почему? Никто ведь об этом не узнает.

– Кроме нас двоих! Нет, так не годится, нам ведь нужно гулять.

И они гуляли. Обходили все окрестности Машука. И когда они вечером возвращались домой, и слепой бы заметил, что они совершили долгую прогулку пешком: такими измученными они выглядели. Даже казак Василий их жалел.

А Маньин только посмеивался: вот и хорошо, после такой прогулки здорово спится.

– И что же вы видели? Не заблудились в пути?

– Нет, – сказал Пьер, – улица перед нами всего одна, она и указывает дорогу!

А видели они памятник Лермонтову в акациевой роще.

– Разве это полноценная прогулка? Это же совсем рядом!

– Мы пошли в обход Машука и уже на обратном пути видели памятник.

– Ого! Молодцы, ребята! – говорит Маньин, – настоящие солдаты!

– То-то, мы и сами с усами, – огрызнулся Пьер. – Кстати, знаете, о чем я там подумал?

– Нет, о чем же?

– Я подумал, что если бы мы встретили вас там, в роще, случилась бы еще одна дуэль. И пришлось бы господину Эмилю Маньину тоже соорудить надгробие, но, конечно, не такой красоты, как лермонтовское!

Это было по-настоящему ядовитое замечание, и тогда Ребман впервые почувствовал, что между этими двумя не все ладно.

После ужина Пьер лег в постель. Он совсем вымотался, взмок и ослаб, бедняга.

И тут Маньин предложил Ребману:

– Если хотите, можем взглянуть на ночной Пятигорск, я могу показать вам кое-какие места, которые принято посещать только под покровом ночи.

– С удовольствием! Только если это не очень дорого стоит. Мне нужно непременно обновить гардероб, мой слишком теплый для местного климата.

– Вам это ничего не будет стоить, я вас приглашаю. А что до одежды, – Маньин открыл стенной шкаф и достал красивый белый, льняного полотна пиджак – примерьте-ка вот это, у нас с вами, кажется, приблизительно один размер.

Это, конечно, совершенно не соответствует действительности: месье Эмиль почти на голову ниже Ребмана. Но дареному коню, как говорится, в зубы не заглядывают.

– Сидит как влитой! Возьмите его себе, мне он больше не нужен. И купите себе кепи, белое, оно будет полегче этой вашей фетровой шляпы. Здесь, в России, не носят валяных колпаков.

Они берут извозчика и, подскакивая на каждой дорожной выбоине, спускаются в город к вокзалу. На улицах полно народу, словно из муравейника, радуясь вечерней прохладе, повыползали на променад все муравьи. Повсюду слышны крики мальчишек-газетчиков. В Швейцарии такие еще в школу ходят, а эти заняты делом.

– «Пятигорское эхо»! «Кавказский край»!

Они высадились у са́мого вокзала, и Маньин повел своего гостя к бело-голубому низкому дому с надписью, которую Ребман прочел как «MPAKMUP». Такого слова он еще никогда не встречал.

– Что это значит? – спросил он у своего «гида».

– Читается «ТРАКТИР», а по-немецки «WIRTSCHAFT», то есть кабачок. Но того, что предлагают здесь, не найдешь ни в одном немецком заведении. – Он прищелкнул языком. – Сейчас сами убедитесь.

Но Ребман не видел перед собой ничего, кроме четырех выбеленных стен и двух рядов железных столов, покрытых бумагой. Более подходящего слова, чем на вывеске и не найти, подумалось ему, здесь и, правда, ждут, кого бы угостить [15] По-немецки глагол «traktieren» означает «угощать» ( прим. переводчика ). . Но пока никто не явился.

– Еще рано, – говорит Маньин.

Кельнер в белом переднике – возможно, что это и есть сам хозяин – поклонился им прямо до земли. Судя по всему, Маньин здесь не в первый раз – их сразу провели в отдельный кабинет. Кельнер что-то шепнул месье Эмилю на ухо.

Маньин качает головой:

– Пока не нужно.

Тогда кельнер встал около стола навытяжку с блокнотом в руках.

– Я сам закажу: после тех объедков, которые нам присылают из гостиницы, я всегда голоден, – говорит Маньин.

И кельнер записывает. Довольно много. Когда он ушел, Ребман поинтересовался:

– А что он спросил, когда мы вошли?

– Ничего особенного. Просто спросил: «Вы одни?»

– Разве он меня не заметил?

– Вы не поняли: он имел в виду, не желаем ли мы откушать в обществе.

– В обществе? Зачем оно нам? И что это еще за общество?

– Дамское общество, разумеется! Вы всегда так недогадливы? – Он крутит ус. – Можно позвать горячую четырнадцатилетнюю черкешенку, о-ля-ля! Хотите, пригласим парочку?

Ребмана передернуло:

– У меня на это нет денег! А даже если бы и были, я не смог бы с ней даже объясниться! Не говоря уже о прочем.