Уарда Саилло - Отступница

Лишь тетя Зайна только укрепилась в своей ненависти к нам.

Во втором классе я подружилась с девочкой по имени Сихам, которая была из богатой семьи. Сихам тоже жила в Нуво Талборжт, рядом с продуктовым магазином на углу. Ее отец был успешным адвокатом, а мать ездила на «мерседесе». Семья была такой богатой, что жила в двух домах, соединенных между собой. Эта семья из четырех человек владела помещением, площадь которого была в два раза больше, чем дом нашей семьи, состоявшей из шестнадцати человек и проживавшей на улице Рю эль-Газуа.

Я любила бывать у Сихам. У нее было спокойно, никто ни с кем не ссорился, даже редко можно было услышать громкое слово. И, кроме того, у них был телефон. Мы с Сихам играли со звонком телефона. Впервые в жизни у меня в руках оказался телефон, и я могла покрутить диск для набора номеров. Я робко прижала трубку к своему уху и прислушалась к каким-то скребущим звукам, когда телефон соединялся с чьим-то номером. Затем раздался ряд гудков.

Я испуганно посмотрела на Сихам.

— Это что такое? — прошептала я.

Сихам чуть высокомерно засмеялась.

— Это же звонок. Это нормально. Так работает телефон, дурочка.

Вдруг я услышала чужой голос в трубке и тут же положила ее.

Позже я осмелела. Я, правда, ничего не говорила в трубку, зато слушала, как люди снова и снова повторяли: «Алло» или «Кто там?» Затем я, хихикая, клала трубку, пока люди не сказали: «Я проклинаю твою мать». Марокканцы немедленно говорят это, стоит им рассердиться, однако мне не хотелось слышать ничего подобного.

Когда мы вместе не хихикали и не шушукались, то учили уроки. Отец Сихам относился ко мне хорошо, иногда даже гладил по голове или давал пару дирхамов монетками, и я была очень горда тем, что такой успешный месье адвокат меня так явно ценит.

Сихам была на год моложе меня, но немного выше ростом, потому что она, в отличие от меня, регулярно и хорошо питалась. Кроме того, она играла в теннис, и поэтому была еще и мускулистой. Иногда мне доставались платья, из которых Сихам уже выросла.

Мать Сихам говорила своей дочке:

— Уарда бедна, поэтому мы делимся с ней нашим богатством. Это наша обязанность как мусульман. Но, пожалуйста, не говори ей об этом, потому что мы не хотим ранить ее гордость.

Сихам придерживалась этого правила, и я преспокойно носила ее вещи.

Однажды мать Сихам подарила мне чудесный топик. Она сама его связала крючком, и он буквально сиял прекрасным, насыщенным цветом бургундского вина. На следующий день я сразу же надела его в школу. Нашей учительнице, которая была очень красива, он тут же бросился в глаза. Она не прятала волосы под платок, носила обувь на высоком каблуке и короткую джеллабу с вырезом. Ее звали Хеба.

Когда я в начале учебного года пришла в класс, у меня не было ни учебников, ни тетрадей, ни карандашей, не говоря уже о школьном ранце.

Дядя Хасан сказал:

— В этом году у меня на тебя денег нет. Может быть, в следующем году наступит твоя очередь.

Я сказала:

— Но, дядя, мне эти вещи нужны сейчас.

Дядя Хасан не понял моей проблемы. Он был неграмотным, и школа для него ничего не значила. Он не хотел отдавать в школу то немногое, что у него было. На второй день школьных занятий учительница подошла ко мне.

— Как тебя зовут?

— Саилло Уарда.

Учительница запнулась.

— Саилло?

— Да, — сказала я едва слышно.

— А кто твоя сестра? Джамиля или Хабиба?

— Джамиля. Хабиба — моя кузина.

Учительница выпрямилась.

— Ученики, — сказала она, — в нашем классе есть дети, у которых нет родителей и нет денег. Одна из них — Уарда.

Она указала на меня. Мне тут же захотелось сделаться невидимой. Но ничего не получилось. Все уставились на меня.

— Другой ребенок — это Джоуа.

Она показала на мальчика, который попал в школу из приюта для сирот. Его имя означает «голод». Теперь все дети смотрели на Джоуа.

— Я призываю вас попросить своих родителей дать немного денег для Уарды и Джоуа, чтобы эти дети тоже могли купить себе школьные принадлежности.

На следующий день дети принесли столько денег, что учительница смогла купить для Джоуа и для меня тетради, учебники, карандаши и даже школьные ранцы.

Вечером Рабия подсела ко мне и сказала:

— Это было очень любезно как со стороны учительницы, так и со стороны детей.