Сергей Антонов - Трудный день

Петр посматривал на телеграфные столбы и провода. Пока, слава богу, тянутся целенькие. Но вон где-то там, неподалеку… Вот!

Повисший провод и поваленный столб… А там дальше — еще один… Еще…

Подводы остановились. Люди взялись за топоры и лопаты. За ружья. Петр медленно и внимательно огляделся: если повалены столбы, то здесь могут быть и те, кто их валил… Вроде засады, или просто засада… Не проморгать бы!..

А на почте Иван Тимофеевич тщетно пробовал занять себя каким-нибудь делом — пришить пуговицу к платью дочери, починить куклу — и все прислушивался: когда стукнет ключ и отрезанное от мира село снова включится в общую жизнь. Но аппарат был мертв…

То и дело хлопала дверь, кто-то входил, выходил… Пришла и аккуратно одетая немолодая учительница.

Иван Тимофеевич взглянул на нее поверх очков, а та уже протягивала телеграфисту небольшой листок:

— Отправьте, Иван Тимофеевич, и от прилепских крестьян…

Но телеграфный аппарат молчал по-прежнему. Рядом с ним лежал запрос: «Москва, Совнарком, Ленину. Дорогой Владимир Ильич!»

Лежала стопка других посланий…

На большаке одни копали ямы, другие под присмотром кузнеца Викулова проволокой прикручивали сосновые стволы к опиленным столбам, таким образом удлиняя их… Третьи, привязав к верхушке столба веревку, поднимали его. «Раз-два! Взяли! Еще раз! Взяли!»

Быть может, никогда не было у Василия такого одухотворенного лица. Он суетился, перебегал, отставляя ногу в сторону, от одной группы крестьян к другой, брал на себя самую тяжелую работу.

Подбежав к землякам, которые поднимали столб, ухватился за веревку, стал помогать ставить его в приготовленную глубокую яму:

— Взяли! Еще раз! Еще! Хорошо, люди! Хорошо! Закапывай, браток, — это относилось к крестьянину, взявшему лопату. — Давай следующий! — Это ко всем, кто поднимал столб.

Он пошел дальше и на ходу, разгоряченный, говорил:

— Вот так, люди, будем работать при социализме! Все за одного, один за всех! Что, Петра? (Петр шел навстречу с лопатой, чем-то озабоченный.) И ты повеселел, умственный человек? А? Или все думаешь?

— Думаю, — ответил Петр. — Я там троих с ружьецами поставил… — и кивнул в сторону.

— Зря людей от дела отрываешь… — пожурил председатель. — Но уж пусть по-твоему…

Но Петр действовал не зря; он знал: если углубиться в лес, пройти группку дубов, в небольшой березовой рощице можно увидеть двоих — один был тогда на почте, другой повстречался спасовцам ночью на дороге… Стоят, смотрят в раздумье и досаде, как восстанавливают линию…

Работа шла споро. Василий командовал с удовольствием, чувствуя себя на поле боя:

— Левый фланг! Не спеши, не вырывайся вперед! А вы там, на правом, половчее и полегче! Полегче! Так! Так! Теперь дружно взяли! Р-раз!

Столб рванули вверх, провод поднялся с земли, но столб вдруг покосился и чуть не рухнул.

— Держите! Держите! — закричал Василий и, прихрамывая, побежал на помощь.

Столб удержали, снова начали поднимать, и на этот раз конец его удачно соскользнул в узкую яму, глухо стукнув о твердую глину. Часто дыша, Василий осмотрелся: еще полчаса-час усилий, и загудят провода до самой Москвы! До Ленина!

Но что это? Вдали показалась телега… И на ней — двое. Не те ли самые?! Но уж если они!..

Василий выбежал на середину дороги.

А двое — уж точно: не они ли? — заметив председателя, стали поворачивать назад, да так дернули вожжи, что бедная лошадь чуть не выскочила из оглобель.

— Они! — крикнул Василий и вскочил на коня. — Давай! Давай за ними!

Но и без его призыва четверо мужиков уже были на конях, мчали за Василием.

— Стой! Стой! — размахивая револьвером, кричал председатель людям на телеге, нещадно подгоняя лошадь ударами сапога в бок и нескладно отставив другую ногу.

На телеге пустили в ход кнут.

— Стой!

Расстояние между всадниками и телегой заметно сокращалось… Вскоре они нагнали телегу, соскочили с коней.

Нет, это совсем не те мужики, но почему-то они сразу попритихли, смотрели хмуро, настороженно… И чувствовали себя явно виноватыми.

Пристально вглядываясь, Василий шагнул к ним. На телеге что-то было прикрыто толстым слоем соломы. Василий рукой смахнул ее. Под нею оказался самогонный аппарат, змеевик сразу выдавал его.

— Помню, помню, — сказал Василий. — Прилепские самогонщики?.. Ну вот что, — решил он, — марш столбы ставить, а с этим потом разберемся. Марш!

Мужики не спеша, но покорно слезли с телеги, пошли, оглядываясь на Василия: не станет ли этот известный своей отчаянной решительностью председатель крушить их деликатное и дорогое сооружение? Но Василий и не думал крушить. Пошарил в соломе: нет ли, случаем, обреза? — и, взяв за узду коня, пошел к своим.