Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— А что мы подразумеваем? — спросил с места Перепечко.

Неожиданно Полина наклонилась и под общий смех затрясла головой, повторяя: «Бум, бум, бум». Потом она выпрямилась, раскрасневшись, поправила прическу и продолжила:

— Нет, я, безусловно, по-своему уважаю современные дискотечные веяния, но все-таки настаиваю, чтобы вы не забывали и о старой доброй школе. Для вас, надеюсь, не секрет, что ваши далекие предшественники — кадеты восемнадцатого и девятнадцатого веков практически в совершенстве владели этим искусством, и любая девушка почла бы за честь танцевать с ними.

Сухомлин пробормотал:

— Ну да, и где они теперь?

Полина обернулась на голос.

— Теперь, суворовец Сухомлин, настала ваша очередь не посрамить звание кадета. Сейчас я покажу, с вашей, друзья мои, помощью, разницу между «бум, бум» и танцем.

Она осмотрела класс и обратилась к Максу:

— Суворовец Макаров, вы не составите мне пару?

Почувствовав, что краснеет, Макс кивнул. Он одернул форму и вышел к Полине. Та мягко положила руку Макса себе на талию, а свою запрокинула ему на плечо. Полина была почти на полголовы ниже. Она стояла так близко, что Макс мог почувствовать запах ее шампуня и легкий, едва уловимый аромат духов.

— Готов? — спросила она, глядя снизу вверх, — Давай на счет «три».

И они полетели. Во всяком случае, Максу казалось, что летит.

Прикосновение к мягкому изгибу ее спины, тепло которой он чувствовал даже сквозь платье, заставило Макарова забыть и то, где они сейчас находятся, и то, что на них в данный момент сосредоточенно пялятся десятки пар глаз. Для Макса существовала только эта минута. Он, Полина, запах ее волос и бешенное биение собственного сердца.

Когда все закончилось и Полина отпустила его, Макс на секунду закрыл глаза, а потом, не глядя ни на кого, прошел на свое место. Теперь он точно знал, что ему делать.

Как Максим и предполагал, Степу он нашел в буфете. Плюхнувшись напротив, Макс пристально оглядел переставшего жевать от удивления Перепечко. Удовлетворившись произведенным впечатлением, он отломил кусок от Степиного пирожного, запихнул его себе в рот и произнес:

— Все, ниндзя, кончай лопать. Мы идем на дело.

Перепечко спешно проглотил то, что успел прожевать, и переспросил:

— На дело? Опять в кино, что ли?

Макс отрицательно помотал головой:

— Все гораздо серьезнее.

Перепечко даже не успел испугаться: уже в следующую минуту он покорно плелся за Максом, который все объяснял ему на ходу. Дойдя до преподавательской, ребята переглянулись. За дверью раздавались голоса. Подбодрив Перепечко тем, что выразительно пихнул его в бок, Макс постучал, и они вошли.

В кабинете мирно беседовали химик и Палочка. За их спинами располагался шкаф, в котором за стеклом лежали классные журналы. Вот эти-то журналы и были нужны приятелям.

Макс откашлялся.

— Меня просили передать, что у вашей машины, — он неопределенно мотнул головой, так, что каждый из преподавателей мог принять это на свой счет, — колесо спустило.

Оба, не сговариваясь, опрометью бросились к окну. Почти синхронно с ними к шкафу просеменил Перепечко.

Взволнованный химик оттолкнул литератора, почти запрыгнул на подоконник и, высунувшись по пояс в окно, обеспокоенно спросил:

— Какая машина, зеленая, да?

Краем глаза наблюдая, как Перепечко со скрипом открывает шкаф, Макс закашлялся.

— Нет, темно-вишневая.

Печка открыл шкаф и начал судорожно рыться в журналах.

— Или темно-красная, — засомневался Макаров.

При этой фразе подпрыгнул Палочка. И, лихо отпихнув химика, устремил суетливо бегающий взгляд на улицу. Химик же, обиженно потирая живот, который задел острый локоть Палочки, хотел было отойти от окна, но туту Макс завопил:

— Вон она! Крайняя левая.

Химик метнулся обратно. Улучив момент, Макаров обернулся. Печка, страшно довольный, отходил к двери. Макс расслабился.

Тем временем битва возле окна продолжалась. Палочка, поправив очки, пытался определить, что, по мнению суворовца, означает «крайняя левая».

— Макаров, объясните наконец: крайняя левая в общем ряду или же совсем крайняя?

— Совсем крайняя, — успокоил преподавателя Макс.

Раздался дружный вздох облегчения.

— Ну, тогда точно не наша.

Выйдя из учительской, Макс вопросительно посмотрел на Печку. Тот в ответ успокоительно поднял руку. А потом решился задать давно мучавший его вопрос:

— Только одного я, Макс, не понимаю. Что ты с этим номером делать собираешься?