Алексей Голуб - Перстень Матильды

Длительное путешествие и в самом деле оказало на Владимира благоприятное воздействие. И не только на него. Каудильо за это время тоже успел заметно поостыть. Правда, рассчитывать на почетный караул у подъезда мадридского особняка больше не приходилось, но зато можно было и не опасаться угодить под надзор полицейской стражи.

В конце декабря, как и предполагалось, путешественники возвратились в Европу, чтобы присутствовать на свадьбе любимой племянницы — Марии-Цецилии Прусской. Празднество продолжалось три дня, и все это время августейшая чета находилась на полном пансионе у своих родственников. На четвертый день между супругами неожиданно разразился семейный скандал.

В это утро Леонида, лежа в постели, как всегда, ожидала чашечку дымящегося шоколада. Но вот прошел уже битый час, а горничная почему-то не появлялась. Любимица экс-королей и диктаторов сердито ткнула локотком безмятежно спящего супруга.

— Вова, почему не несут шоколад?

— Шоколад, дорогая, я отменил. Ты же знаешь, путешествие стоило нам немало…

— Но ведь это не значит, что мы теперь не будем завтракать?!

— Конечно, нет. Но для этого нам придется спуститься вниз. Я думаю, что великолепные сосиски с тушеной капустой…

— Сосиски?! А о моей фигуре, которой восхищался весь Мадрид, ты подумал?

Выведенная из себя Леонида не преминула напомнить своему супругу о двадцати процентах, о том, что он до сих пор живет на деньги покойного итальянского банкира и что ему давно пора взяться за ум.

— И вообще, — негодовала Леонида, — перед тем как жениться, мужчина должен подумать, чем он будет кормить свою семью!

На это Владимир ответил, что инициатива супружества исходила не от него. И если она хочет, то брак можно расторгнуть. В свою очередь, Леонида не осталась в долгу и, отпустив парочку язвительных замечаний, еще сильнее раздула бушевавший пожар. Она заявила, что в казино «Альтазар» встречались более состоятельные женихи, и, если бы не Владимир, она могла бы устроить свою жизнь намного лучше.

Глубоко оскорбленный, Владимир схватил шляпу и выбежал на улицу. Ему хотелось немедленно сослать в Соловецкий монастырь не только Анну Андерсон и фон Мекленбург, но и свою капризную супругу. Но больше всего его возмущало то, что часть его верноподданных не выполняла своего долга перед государем. Если генералы и казаки регулярно отдавали ему свои пятьдесят центов, то находящиеся за рубежом служители православного культа не оказывали своему монарху никакой материальной поддержки.

В годы гражданской войны спешившие укрыться за границей русские иереи вывезли немало церковных ценностей. В свое время покойный родитель Владимира пытался обратить вывезенные церковные богатства на общее благо. Но святые отцы, лицемерно закатив глаза к небу и осеняя себя крестным знамением, клятвенно заверили Кирилла, что у них ничего нет. Теперь же они потихоньку выковыривали из церковной утвари драгоценные камешки и, превращая их в звонкую монету, обжирались кулебяками.

Святым отцам следовало напомнить, что если на небе их владыка — бог, то на земле помазанник божий — царь.

— Царь я или не царь? — вслух воскликнул Владимир, стоя около лотка с пирожками. Продавец пирожков испуганно посмотрел на растрепанного господина в измятой шляпе и в рубашке без воротничка.

В отель Владимир возвратился энергичный и собранный.

Через несколько дней штаб-квартира опубликовала в вестнике высочайшее обращение:

«Для сведения верных мне русских людей объявляю, что хочу с новыми силами и с помощью любящей и одинаково мыслящей со мной супруги продолжать служение Родине, которое является моим долгом и целью моей жизни. Да поможет мне всеблагий Господь.

Владимир».

Ссылка на всеблагого господа в этом обращении была сделана не только ради соблюдения традиционной формы. Первый экземпляр этого документа специальный императорский курьер, к тому же наделенный особыми полномочиями, доставил в Мюнхен, на Донауштрассе, 5 и вручил в собственные руки благословлявшего когда-то белогвардейское воинство в поход против большевизма и теперь перебазировавшегося сюда главы синода так называемой русской зарубежной церкви, Карловацкому митрополиту Анастасию (Братановскому) [1] Здесь и далее имеется в виду группа антисоветски настроенных церковников, отколовшихся после революции от русской православной церкви. (Примечание авторов.) .

Ознакомившись с посланием, Анастасий истово перекрестился.