Алексей Голуб - Перстень Матильды

— Двадцать и ни на один процент больше!

— Двадцать? Вы же сказали, барыш пополам!

— Я сказал барыш на двоих. Двадцать процентов тебе — восемьдесят процентов мне. Каждый получает столько, сколько вкладывает. Сколько можешь вложить?

Русский самодержец залпом осушил бокал. Единственный вклад, который он мог внести в общее дело, был андреевский флаг, да и то без древка.

— Вообще-то, — неуверенно сказал он, — в лондонском банке у меня четыреста миллионов золотых рублей. Но сейчас наша казна испытывает временные затруднения. Поэтому даже двадцать процентов…

— Знаю! — перебил Мухранский. — Двадцати процентов у тебя тоже нет. Деньги за тебя внесет твоя жена.

— К моему превеликому сожалению, этот выход для меня неприемлем, — возразил Владимир.

— Почему неприемлем?

— Бракосочетание монарха является ответственным государственным актом. У меня пока нет венценосной подруги.

— Как нет?! Она ждет тебя в Мадриде! — торжественно объявил Мухранский. — Скучает! Все время спрашивает: когда приедет, когда приедет?

Отпрыск Романовых не подозревал, что его будущий компаньон намерен не только вести с ним на паях дело, но и собирается с ним породниться, пристроив за него свою сестру. Он хотел было внести в эту щекотливую ситуацию ясность, но Мухранский его перебил:

— Перестань задавать глупые вопросы! Ты эту женщину видишь? — кивнул он в сторону какой-то очаровательной блондинки.

— Ну вижу…

— Твоя жена в десять раз лучше!

Захмелевший Владимир что-то неопределенно промямлил.

— Ну вот и договорились! — подвел итог Мухранский. — Молодец!

Так молниеносно и совершенно неожиданно был решен вопрос о переезде в Мадрид. Собственно, Владимиру было безразлично, где жить — в Париже или в Мадриде. К тому же в Мадриде, по заверениям Мухранского, его ожидали какие-то перспективы.

Подготовка к путешествию, как и любые сборы в дальнюю дорогу, была связана с немалыми хлопотами. Прежде всего Владимиру нужно было придать приличествующий вид. Это был тот случай, когда не считаются с расходами и приглашают лучшего портного. Но времени оставалось мало, ждать Мухранский не мог. Пришлось воспользоваться услугами магазина готового платья.

Правда, это был самый модный и самый шикарный в Париже магазин «Маделиос», где можно было купить все — от носового платка и запонок до элегантного вечернего туалета. Но даже администрация «Маделиос» впервые за все время существования этой солидной торговой фирмы оказалась в затруднительном положении: настолько нестандартной оказалась фигура у его высочества. Перемерив добрых две дюжины костюмов разных покроев, Владимир остановился на спортивной паре. Костюм был безусловно хорош, но немного тесноват. Трещавшие в локтях рукава и коротковатые брюки делали Владимира похожим на здоровенного бутуза, выросшего из своих штанишек.

В ближайшее же воскресенье к подъезду парижского вокзала Сен-Жермен подкатили два таксомотора Из первого вышли Владимир и Мухранский. Во втором прибыли сопровождающие лица. Высадив пассажиров, водители оставили автомобили на стоянке и присоединились к провожающим. Это были великий князь Федор и генерал от кавалерии Эрдели.

Вслед затем в придворном вестнике «Знамя России» появилось официальное сообщение: «На днях Глава Российского Императорского Дома Его высочество Государь Великий Князь Владимир Кириллович отбыл в столицу Испании — Мадрид. При этом Его сопровождали Его высочество грузинский царь Ираклий Багратиони-Мухранский и начальник Походной канцелярии Его Императорского высочества граф Вуич.

На вокзале Его Высочество провожали командующий Императорскими Армией и Флотом генерал Глазенап, начальник Генерального Штаба полковник лейб-гвардии егерского полка Усов, назначенный вместо почившего в бозе генерала Олехновича, и казачий атаман Науменко».

К этому лаконичному сообщению остается лишь добавить, что, отправляясь в Испанию, Владимир, помимо всего прочего, вез свой старый чемодан.

Древняя испанская столица — город пышных коррид, знаменитых тореадоров и ночных серенад — с некоторых пор стала той землей обетованной, где нашли приют низложенные венценосцы, разжалованные президенты и беглые диктаторы. Она напоминала зал ожидания для привилегированных пассажиров при железнодорожной станции, на которую давно перестали прибывать поезда.

Облагодетельствованные гостеприимством испанского каудильо, здесь проводили свои дни Симеон Болгарский, бывший повелитель Египта король Фарук и отставной румынский царь Михай.