Станислав Рудольф - Дальтоник

— Кто он?

— Не спрашивай меня. — Марженка, порывшись в картотеке, нашла две карточки, видимо относящиеся к снимкам, которые только что проявляла, написала на них какие-то цифры и снова поставила их туда, где торчали уголки соседних карточек.

— Дагмар тебе на меня когда-нибудь жаловалась?

— Нет, — ответила Марженка почему-то свысока.

Губерт передернул плечами и поднял воротник пальто.

— Или, может быть, когда-нибудь объясняла, почему она с ним… почему она с ним… путается?

Марженка, взглянув ему прямо в глаза, ответила:

— Нет, никогда. Но думаю, что я знаю сама…

— Так почему же?! — вскричал Губерт задрожавшим голосом.

Женщина в белом халате, придвинув к себе толстую тетрадь, принялась ее перелистывать и листала, пока не дошла до страницы, заполненной на одну треть. Она, видимо, обдумывала ответ и потому не спешила. Положив ладонь на чистую страницу и продолжая колебаться, неуверенно сказала:

— Потому что была одинока…

Губерт, воззрившись на нее остановившимся взглядом, вдруг разразился нервным хохотом.

— Одинока?.. Ну, ты, Марженка, даешь! Я от нее не отхожу ни на час, мы всегда вместе! Были по крайней мере, — поправил он себя, — у нее нет никаких причин поступать так! Добро бы я пил, обижал ее, бегал по бабам, как некоторые! Тогда еще понятно!.. — все больше распалялся Губерт.

— Возможно, я ошибаюсь!.. — согласилась Марженка.

Губерт пропустил мимо ушей ее попытку самокритики, он был слишком взволнован, чтобы выслушивать точки зрения, не совпадающие с его собственными.

— Тогда я сам тебе скажу, почему моя драгоценная супруга загуляла: она в том возрасте, когда женщина вдруг начинает понимать, что молодость пролетела, что ей давно уже не двадцать, она боится, что ничего такого-эдакого еще не вкусила, не пережила любовных интрижек, и, чем дальше — ты только не обижайся, — все меньше надежды, что кто-нибудь ее захочет! Ведь вокруг двадцатилетних девчонок — пруд пруди, а они для мужиков соблазнительней! Ей страстно захотелось пережить любовную встряску! — выпалил Губерт одним духом. Потом, резко поднявшись, неуклюже, словно у него были не руки, а лапы, с угрозой сгреб свою шапку и крикнул: — И она ее переживет! — в ярости, даже не попрощавшись, он выбежал из кабинета.

Каждый мужчина раз в жизни должен собрать свой чемоданчик и громко хлопнуть дверью. Не ждать, не колебаться, не писать прощальных писем. У Губерта назревало именно такое решение. Он не хотел скандалов, сцен с позиции силы, уговоров, угроз. Он не знал, как поступит завтра, послезавтра, что будет через неделю или через год. Знал лишь, как должен действовать сейчас, сегодня: ему надо уйти, потому что он — лишний.

Как ни странно, волнение улеглось еще по дороге домой. Он действовал с холодным умом и математическим расчетом. Когда Губерт еще студентом должен был сдавать экзамен по логике, ему казались излишними все эти силлогизмы, антитезы и тому подобная чепуха, никто не говорил, как их надо применять на практике. Теперь же он понимал, что, лишь рассуждая логически, пытаясь разрешить создавшуюся ситуацию, он обретет драгоценное спокойствие.

Фотографию любовника Дагмар Губерт аккуратненько прислонил к лампочке на ее ночном столике. Потом залез на чердак и достал пыльный чемодан. В ванной он обтер его мокрой тряпкой и отправился в спальню. Что взять? Две пары трусов, три рубашки — сняв с плечиков, он сложил их кое-как, неаккуратно, — пять пар носков и носовые платки. Бритвенный прибор и одеколон. Стоя над распахнутым чемоданом, он размышлял, не забыл ли чего. Губерт слышал, как Яромир наверху играет на пианино, не подозревая, что отец уходит. Ах, да! Немного денег! Ему не хотелось брать тысячу крон из конверта, засунутого под простыни, где Дагмар обычно хранила семейные сбережения. Губерт кинулся в большую комнату, чтобы взять из книжного шкафа какую-нибудь одну книжку, припомнив вдруг тесты и анкеты, помещаемые иногда в газетах: «Какую книгу вы взяли бы с собой на необитаемый остров?» — и прочую чепуху. Не раздумывая, он достал «Восхождение на Эверест», которую всегда читал, когда болел и вынужден был лежать в постели или когда не мог уснуть, а иногда даже брал с собой в отпуск. В этой книге не таилось какой-то необыкновенной премудрости, не было ни рецептов, ни систематизированного руководства, как осуществить мальчишескую мечту. Каждый раз, дочитав ее до конца, Губерт приходил к убеждению, что с шерпой Тенцингом он тоже запросто достиг бы вершины, хотя ни разу в жизни не держал в руках ледоруба! Он бросил любимую книжку в чемодан. И вдруг за его спиной послышалось: