Григорий Луч - И мы солдаты...

Споры сразу умолкли. Все головы повернулись к Ванюку: что он ответит на такую дерзость? А может быть, это не дерзость, читалось на некоторых лицах, может быть, в болтовне Ларивана есть доля правды?

Ребята напряженно ждали. Ждал и Лариван, с лица которого не сходила вызывающая улыбка. Ждала и Марьиванна. Педагогический такт подсказывал ей, что в таком конфликте ребята должны сами разобраться между собой. А Ванюк только дергал себя за хохолок и молчал. Сашок и Маюк насчитали уже семнадцать полновесных дерганий, когда он встал, взял портфель и, ни на кого не глядя, вышел из класса. Все только рты раскрыли от удивления. А Марьиванна почему-то вдруг улыбнулась и как ни в чем не бывало сказала:

— Ну, что же, продолжим собрание?

Ванюк лежал одетый на кушетке и мрачно смотрел в потолок. Раздался осторожный стук в дверь. Он нехотя встал и пошел открывать. На пороге стояла Санюк.

— Ты чего?

— Так… Шла мимо…

— Ну, входи. Не стоять же нам здесь…

В первый раз в жизни к нему пришла в гости девчонка. Стараясь не показать растерянности, он держался подчеркнуто сухо и безразлично.

— Ну, садись, если пришла.

— Спасибо.

Санюк осторожно присела на краешек стула.

— Я тебе не помешала? — спросила она.

— Нет.

Разговор не клеился. Наверное, надо было спросить ее, как закончилось сегодняшнее собрание, но Ванюк из гордости не решался. Наконец, он не выдержал и сердито спросил:

— Тебя что, послали ко мне?

— Нет, что ты! — искренне удивилась Санюк. — У нас девчат к парням не посылают. А что это у вас на стене висит?

— Карта колхозных угодий. В правлении срисовал.

— Для нашего ИРК?

— Для чего?

— Ой, ты же еще не знаешь! — обрадовалась Санюк. — Так будет называться наша организация — исследователи родного края. Насилу придумали. Тебе нравится?

— Мне-то что… Больше ничего не придумали?

— Штаб выбрали: Гришу, Паллю и… — Санюк скромно опустила глаза, — меня. Маюк хотела и Вестра выдвинуть, он ей нравится, но Марьиванна просила не трогать его: ему отличником надо быть.

— Ну, а кого начальником штаба выбрали? — спросил Ванюк, показывая всем видом, что этот вопрос, в сущности, мало его волнует. Санюк подняла на него глаза, ставшие от удивления совсем круглыми:

— Как кого? Тебя, конечно! Ты же у нас гений!

И она залилась колокольчиком. «Смеющаяся птица», — вспомнил Ванюк. На душе у него сразу стало легко и радостно. Смущенно улыбаясь, он смотрел на Санюк. Та вдруг перестала смеяться и сказала тихо:

— Только ты, пожалуйста, не уезжай, хорошо?

Сказала и испугалась: до того он сразу изменился. И конечно же, первым делом схватился за хохолок. Дернув его раз тридцать, он наконец заговорил:

— Лариван сказал, что я сбегу отсюда. Ты говоришь: не уезжай. Думаешь, от меня все зависит? Мне-то здесь нравится… По-моему, у нас в классе есть интересные люди. Вот Палля с Гришей, например, Марьиванна, Петюк тоже интересный человек…

— А среди девчат у нас нет интересных людей? — спросила, не глядя на него, Санюк.

— Я не говорю, что нет… — Он тоже старался не смотреть на нее. — Есть и девчонки ничего… А тебе кто больше всех нравится в классе?

— Из парней? — подняла на него глаза Санюк. — Ты, конечно. Только мне не нравится, как ты все время дергаешь волосы. Лысым станешь, а я за лысого ни за что замуж не выйду. Вот опять дергаешь, ну что у тебя за привычка такая?

— Ладно, — Ванюк поспешно спрятал руки за спину, — а больше никто тебе не нравится?

Санюк порозовела от смущения и опустила голову. Потом произнесла еле слышно:

— Еще мне этот нравится… ну, Лариван. Он, конечно, не такой интересный человек, как ты, зато веселый и глаза у него голубые…

— И ты бы за него вышла замуж? — сухо спросил Ванюк. — Только честно отвечай, мне это важно знать.

— Честно? — Санюк вздохнула, поправила бантики на косичках и ответила с виноватой улыбкой: — Если честно, то вышла бы…

— Так. Ясно.

У него больше не было вопросов. Глядя на нее со спокойствием человека, раз и навсегда принявшего твердое решение, он сказал негромко:

— А ну топай отсюда.

— Почему? — побледнела Санюк. — Ты же сам просил, чтобы честно! Значит, если б я сказала неправду, было бы лучше?

Глотая слезы, она схватила со стола портфель и пулей вылетела из комнаты.

На развилке дорог остановились. Лариван, который плелся в конце колонны, неожиданно выскочил вперед:

— Стойте, это страшное место! Раньше здесь стоял большущий столб, и на нем было написано: «Прямо пойдешь — погибнешь в Сухом овраге, налево пойдешь — от Кириметя не уйдешь, направо пойдешь — в болоте утонешь!»