Эльвира Барякина - Заговор молчания

«Будет у меня валюта, — угрюмо думал Жека, меряя шагами тротуар, — приду и скуплю здесь все. Вместе с продавцами и милицией».

Дежурившие у входа фарцовщики по-волчьи следили за его перемещениями. Они жили тем, что перекупали за рубли товары из «Березки», а потом втридорога сплавляли их жаждущим согражданам. Так что лишний конкурент на «точке» был им совершенно ни к чему.

«Надо подальше отойти, а то, не ровен час, морду набьют», — решил Жека.

Но тут, к счастью, в толпе замелькала знакомая куртка Алекса.

— Ты где застрял-то? — накинулся на него Жека. — Я уж решил, что ты передумал покупать сапоги.

— Извини. — Лицо Алекса было расстроено и зло. — Меня Ховард задержал.

— А что случилось?

— У нас был серьезный разговор на тему пристойного поведения в чужой стране. Начальник международного отдела рассказал ему о случившемся в школе.

— И что, тебя положили поперек колена и отшлепали?

— Что-то вроде того.

Жека сделал вид, что ужасно сочувствует другу. Но ему настолько не терпелось зайти в «Березку», что он не мог думать ни о чем другом.

— Ладно, не переживай! Пошли лучше Марике сапоги выбирать! — воскликнул он и первый рванул в магазин.

Внутреннее убранство «Березки» поразило Жеку еще больше, чем он ожидал. Он носился от витрины к витрине, впитывая в себя мельчайшие подробности. Спортивные костюмы! Джинсы! Лак для волос! Французский шоколад!

Мама дорогая! Жека даже не мечтал о том, чтобы все это купить. Он был счастлив уже от того, что воочию увидел подобную красоту. Для него это были Лувр, Эрмитаж и Британский музей в одном лице.

Алекс же, напротив, слонялся за ним с видом неприкаянного привидения.

«Все-таки черствый народ — эти американцы, — не без сожаления подумал Жека. — Вроде бы Алекс — душевный парень, а все равно не умеет проникаться прекрасным».

К выбору сапог для Марики Жека подошел с тщательностью профессионала. На самом деле ему нравилось все , но, чтобы произвести впечатление на хорошенькую продавщицу из обувного отдела, он брезгливо морщил нос, придирчиво осматривал «молнии» и осведомлялся о фирме-изготовителе.

— Ну да, наслышаны, наслышаны… — бормотал он с видом знатока. Хотя, если честно, Жека мог с тем же успехом рассуждать на тему антикварных канделябров или шкурок кенгуру.

Наконец его выбор остановился на черных сапожках с изящными каблуками и бахромой на голенищах. Продавщица упаковала коробку в красивый пакет с надписью «Березка».

— Ну, ты доволен?! — воскликнул Жека, когда они с Алексом вышли из магазина.

— Угу… — сумрачно пробормотал тот.

Казалось, он размышлял над чем-то другим.

— Ты когда-нибудь слышал о работающих на КГБ топтунах? — спросил Алекс. — Ховард сказал, что они могут за мной следить.

«Ах вот чего он такой пришибленный ходит!» — подумал про себя Жека. Но у него было настолько развеселое настроение, что он не смог удержаться от соблазна припугнуть Алекса.

— Топтуны, говоришь… — задумчиво произнес он. — Есть такая профессия… Они наблюдают за подозрительными личностями: ходят туда, куда ты пойдешь, записывают, с кем ты встречаешься, смотрят за твоими окнами…

— Ты тоже считаешь, что из-за этого дурацкого дискуссионного клуба за мной могут начать следить? — перебил его Алекс.

— Здесь начинают следить еще из-за меньшей ерунды, — тяжело вздохнул Жека. — А ты занимался антисоветской агитацией в общественном учреждении. Не будь ты иностранцем, тебя могли бы уже посадить.

Алекс напряженно дернул щекой.

— А мне говорили, что сталинские времена давно прошли.

— Видишь? — Жека показал ему на здание, стоящее через дорогу. На его крыше были установлены огромные красные буквы «Да здравствует коммунизм — светлое будущее всего человечества!» — Знаешь, что это такое?

— Ну, реклама партии… — пробурчал Алекс.

Пряницкий сделал страшные глаза:

— Нет! Это цель нашего государства! Мы вбухали в строительство коммунизма миллиарды рублей, миллионы жизней и десятилетия времени. Думаешь, мы позволим кому-нибудь пустить все это псу под хвост?

Они расстались в метро. Пряницкий отправился в гости к знакомой девчонке — хвастаться сегодняшними впечатлениями, а Алекс поехал к себе в общагу.

Как всегда вагоны на Кольцевой линии были переполнены.

«Как в такой давке можно за кем-нибудь следить?» — раздраженно думал Алекс, продираясь сквозь толпу.

Жекины слова тяжело осели у него на сердце. По большому счету, Алекс не боялся людей: все-таки четыре года, проведенные в армии, многому его научили. Но вот угроза, исходящая от системы , заставляла его нервничать. Это было похоже на инстинктивный страх человека, оказавшегося посреди ночного океана: ты не понимаешь, что творится вокруг, не можешь убежать, не видишь, что за твари плавают вокруг тебя.