Уильям Моэм - Десять величайших романов человечества [litres]

В этом очерке я не говорю о «Пьере». Это абсурдная книга. Конечно, в ней есть содержательные высказывания: Мелвилл писал ее, испытывая сильные душевные переживания, и взрывы чувств иногда порождали мощные и яркие страницы; но события в книге неправдоподобные, мотивы неубедительные, а диалоги напыщенные. «Пьер» мог быть выдумкой четырнадцатилетней школьницы, питающей свое невротическое сознание худшими произведениями романтической литературы. Действительно, создается впечатление, что произведение написано в состоянии приступа неврастении. Книга – находка для психоаналитиков, им я и передаю ее с радостью.

Мне интересно также мнение психоаналитиков о лекциях Мелвилла о скульптуре после возвращения из Палестины и Италии, в которых он особо выделил греко-римскую статую Аполлона Бельведерского. Произведение скучное, созданное без вдохновения; его единственное достоинство в том, что оно изображает очень красивого юношу. Мелвилл разбирался в мужской красоте. Я уже описывал впечатление, произведенное на него Тоби, юноши, с которым он бежал с «Акушнета»; в «Тайпи» он не раз говорит о физическом совершенстве молодых мужчин, с которыми общается. Как мы помним, в семнадцать лет он сел на корабль до Ливерпуля. Там он свел знакомство с юношей, которого звали Гарри Болтон. Вот как Мелвилл описывает его в «Редберне»: «Он был одним из тех небольших, но идеально сложенных существ, с кудрявыми волосами и гладкими мускулами, которые словно вышли из коконов. Цвет лица у него был смуглый, с румянцем, как у девушки; маленькие ступни, очень белые руки и большие, черные глаза с мягким взглядом; голос его – и это не поэтическое сравнение – был подобен звукам арфы».

Внезапная поездка двух юношей в Лондон вызывает сомнение и выглядит неубедительной, как и само существование такого персонажа, как Гарри Болтон; и даже если Мелвилл выдумал его, чтобы сделать книгу интереснее, странно, что такой мужественный парень, как он, создал персонажа с явной гомосексуальной ориентацией.

На фрегате «Соединенные Штаты» самым большим другом Мелвилла был английский матрос Джейк Чейз, «рослый и хорошо сложенный, с ясным, открытым взглядом, красивым, высоким лбом и густой коричневатой бородкой». «Благоразумие этого человека и его доброжелательность бросались в глаза, – писал Мелвилл в «Белом бушлате», – так что тот, кому он не нравился, должен был во всеуслышание объявить себя плутом»; и дальше: «Куда бы ни несли тебя сейчас синие волны, дорогой Джек, пусть пребудет с тобой моя любовь, и да благословит тебя Господь на твоем пути». Такая нежность редко встречается у Мелвилла! Этот матрос произвел такое глубокое впечатление на Мелвилла, что тот посвятил ему повесть «Билли Бадд», которую закончил за три месяца до смерти, случившейся пятьдесят лет спустя. Главное в повести – потрясающая красота героя, заставлявшая всех на корабле его любить, и это косвенным образом приводит того к трагическому концу.

Я подробно остановился на этой черте характера Мелвилла, потому что, возможно, тут кроется его недовольство семейной жизнью, и перемена, озадачившая всех, кто проявлял к нему интерес, связана с сексуальной неудовлетворенностью. Я думаю, вероятнее всего, что он был высоконравственным человеком, но кто знает, какие инстинкты, – возможно, даже неосознанные, а если осознанные, то гневно подавляемые и никуда, кроме воображения, не допускаемые, – кто знает, повторюсь я, какие инстинкты могут поселиться в душе человека и насколько сокрушительно могут они повлиять на его личность?

Были предположения, что эксцентричные изменения в характере Мелвилла, превратившие автора «Тайпи» в автора «Моби Дика», связаны с приступами безумия. Но поклонники яростно это отрицают, словно в таких вещах есть что-то постыдное; хотя психические расстройства не постыднее приступов желтухи. Во всяком случае, насколько я знаю, никто не видел заключений о подобном заболевании у Мелвилла, даже если они существуют. Есть также мнение, что на него глубоко подействовало интенсивное чтение после переезда из Лэнсингберга в Нью-Йорк, подействовало так сильно, что он стал другим человеком; однако мысль о том, что сэр Томас Браун [70] Сэр Томас Браун (1605–1682) – британский медик, один из крупнейших мастеров английской прозы эпохи барокко, мистик. свел его с ума, подобно тому, как рыцарские романы свели с ума Дон Кихота, совершенно неубедительна. Слишком уж она наивна. Возможно, тайна раскроется, если отыщутся новые документы, но пока она не разгадана. Каким-то непостижимым образом в заурядном писателе проснулась гениальность.