Эра Ершова - Самая простая вещь на свете

Он чувствовал себя виноватым, но виду не подавал, и все расходы, необходимые на содержание Любы во время ее болезни, аккуратно записывал на ее счет.

Прошло немало времени, прежде чем Любасик смогла занять свое место на Ленинградском шоссе, но только теперь, притопывая каблуками и распахивая шубку, она твердо знала, что это навсегда. Что никогда в жизни не расплатиться ей с этим долгом, что ее будущее и судьба ее семьи целиком и полностью находятся в руках людей расчетливых и жестоких, которые не дадут ей жить, но и умереть тоже не позволят — до тех пор, пока она в состоянии приносить доход. Это открытие не возмутило ее и не вызвало никакого протеста. Она только отметила, что с самого начала неправильно поняла правила игры, после чего решила исправиться и больше никогда не повторять былых ошибок. Ей было жаль денег, которые у нее отобрали таким простым и бесцеремонным способом, поэтому она решила больше не копить и жить в свое удовольствие. Удовольствия эти были нехитрыми — недорогие крикливые тряпки, рестораны, шумные кутежи.

А еще при помощи Илюши Любасик открыла для себя волшебный мир морфия. Долго, очень долго она не хотела притрагиваться к этому зелью. Срабатывал здоровый инстинкт, страх оторваться от реальной жизни и погрузиться в сладкую агонию — мир взлетов, распада и отчаяния, который открылся ее глазам нескончаемой чередой дергающихся тел, лиц с закатившимися глазами и ломок, сопровождавшихся истерическими припадками и мучительными судорогами. Долго, очень долго Люба обходила все это стороной, по краю, пока однажды, поддавшись на ласковый шепот Ильи, не подставила ему руку. Укол оказался больнее, чем она думала, — игла не сразу попала в тонкую вену. Любасик даже застонала от боли.

— Потерпи, потерпи, маленькая моя, — уговаривал ее Илюша, точно так, как тогда, в первый раз, шептал ей на ухо Алексей, лишая невинности. — Потерпи…

Люба не успела заметить, как боль переросла в ощущение немыслимого счастья. Такой всепоглощающей, отчаянной радости, которую нужно было удержать во что бы то ни стало, любой ценой. Сначала это ощущение росло, перекатывалось огромными сытыми волнами, выплескивалось через край, и это длилось долго, очень долго, целую вечность, а потом оно стало убывать, уменьшаться — стремительно, быстро. Любасик старалась ухватить его, остановить, но оно все ускользало и ускользало из ее рук, а потом исчезло совсем, и перед нею разверзлась черная, страшная пропасть, в которую так и тянуло ринуться вниз головой. Но Илюша, как заботливый санитар, всегда подхватывал ее на краю бездны и опять ласково шептал:

— Потерпи, потерпи…

Деньги за использованные наркотики автоматически высчитывались из зарплаты, и Любасик радовалась, что все заботы Илюша взял на себя. Он регулярно посылал деньги маме и Леночке, даже тогда, когда Любасик сама забывала об этом, доставал ей недорогие наряды, приносил спиртное. Она была довольна, ей было хорошо.

— Ну что, девчонки, замерзли? — Илюша подбежал сзади, весь заснеженный, с покрасневшим от мороза носом. — Выпить хотите?

— Да чего пить-то на холоде, — лениво отозвалась высокая крепкая проститутка по кличке Лошадь. — Давай по домам расходиться, в такой колотун все равно ни у кого не встанет.

— Да, Илюш, — поддержали другие, — два часа стоим, хоть бы одна тачка подъехала.

— Ну чего, по домам? — с сомнением пробормотал Илья. — Совсем без выручки расходимся.

— А если мы еще полчасика постоим, то завтра все сляжем. Что, лучше, что ли? — заметила Шонька.

— Да уж, у нас горячий цех, болеть нельзя, — шутливо пригрозил Илья. — Ладно, бабы, давайте сворачиваться, а то я здесь вместе с вами околею, — Илья зазывно махнул рукой и двинулся в сторону парковки, где их дожидалось старое маршрутное такси, на котором девочек развозили по домам.

Проститутки вспорхнули сразу, шумно и весело, как стайка экзотических птиц, и в тот момент, когда они, уже совсем расслабившись, переходили через узкую боковую дорожку, вдруг откуда ни возьмись их ослепил свет фар. Илюша остановился как вкопанный и сделался похож на пинчера, почуявшего близость кошки.

— Давай назад! — скомандовал он. — Клиент пошел.

— Ну, кого еще принесла нелегкая? — заворчали девицы, нехотя разворачиваясь.

— Господи, на тачку-то посмотри, сейчас развалится!

— Да ему самому впору на панель вставать, — хихикнула Коза.

— Цыц! — прикрикнул Илья. — Клиент есть клиент, живо на работу!

Девочки уже издалека принялись шутливо помахивать полами пальто, выражая пренебрежение к ничтожной жалкой «Оке», в которой сидел молодой, слегка смущенный паренек.