Олег Чистов - Вернуться домой

Белая шелковая рубашка с коротким рукавом, расстегнутая на две верхние пуговицы, отлично контрастировала с ровным, красивым загаром лица, шеи и рук. Ослепительно белые джинсы дополнялись белыми кроссовками. Слегка смутившись под нашими взглядами, он решительно перешагнул через порог. Пытаясь подавить смущение, слегка наигранно произнес:

— Ну что, такой я вас устраиваю?

По лицу старого Артура разлилась мягкая счастливая улыбка. Глаза блеснули влагой. Довольно кхекнув, сказал:

— Вот, всегда бы так! А то заберется в свою коляску… как улитка в ракушку.

Не договорил, отвернулся. Отец с явным удовольствием оглядел некрупную, но ладно скроенную фигуру сына.

— Отлично, можем ехать.

Не удержался и я:

— Действительно, какого черта ты не вылезаешь из своей коляски? Ведь смотри как хорошо, ничего не заметно. Почему не одеваешь протез?

— Да ты понимаешь, никак не могу привыкнуть, что она ничего не чувствует, — и слегка хлестнул брелоком от автомобильных ключей по штанине.

Нога ответила глухим звоном пластмассы.

— Пора привыкать. Да появись ты сейчас на улицах Парижа, бабы табуном за тобой ходили бы.

— Возможно, но только до постели. Как только спущу брюки, так они врассыпную. Такого меня только в борделе примут.

— Дурак! Тебе нужны не все, а одна, которой только ты будешь нужен. И не важно, сколько у тебя ног.

Боковым взглядом вижу одобряющие взгляды двух пожилых мужчин. Видно, я говорю именно то, чего они от меня и ожидали. А он еще пытается огрызаться:

— Что же ты? У тебя все на месте! Бог тебя всем не обидел. Но ты что-то не торопишься. Даже и не помню, чтобы рядом с тобой была женщина. Почему?

— Почему? Отвечу коротко. Надеюсь, ты поймешь. Грехи не пускают в семейный рай. Вернее, грех. И еще — «работа» не отпустит. Что я могу дать семье? Неизвестность, страх, ожидание беды. Нет уж. Ты думаешь, из меня получится обычный клерк или мелкий бизнесмен?

— Но ведь ты уже отработал свой контракт.

— Ты уверен, что меня вычеркнули из всех досье. Думаешь, что от меня отстанут. Они же понимают, что я больше ничего не умею и скоро взвою от безделья. Тогда они вновь появятся. Так какая же семья? Я не имею права на нее. Может быть, много позже…

Осторожно спускаясь по ступенькам крыльца, Анри тихим голосом согласился:

— Наверное, ты прав: таких «спецов», как ты, вряд ли списывают в запас и забывают.

Артур решил прервать не очень приятные для нас дебаты. Повторил:

— Давайте по машинам, неудобно опаздывать на службу.

На парковке у собора машин мало, но те, что были, все новейшие и дорогие. Чувствовалось, что местный народец умеет «держать марку». Основная масса прихожан уже была внутри собора. На улице резвилась небольшая стайка детворы. Отдельно стояли две группки женщин и мужчин. По улице сверху и снизу подходили к собору еще несколько семей. Почтительно кивнув в сторону женской группировки, мы направились к мужчинам.

Чувствуя спиной взгляды женщин, здороваюсь за руку с мужчинами. Мне что-то говорят, похлопывают по плечам. Ну, что об этом. Сам понимаешь. Главное, понимаю, что на сегодня я — гвоздь новостной программы этого городка. Все, как и предсказывал Анри…

Николай поискал взглядом нашего гарсона. Парень обслуживал клиентов в противоположном от нашего столика углу. Но зато взгляд Николая перехватил бармен за стойкой. Николай слегка кивнул ему, тот понимающе сделал знак рукой.

— Ну, что? Будем потихоньку закругляться?

— Да, наверное, пора. Тебе надо ехать. Да и мне не мешало бы наведаться на стенд, скоро будем закрываться.

Подскочил гарсон. Николай попросил его принести счет. Пока алжирец бойко стучал по кнопкам калькулятора и выписывал счет, опираясь на стойку бара, Николай предложил:

— Давай выкурим по последней, я тебе быстренько дорасскажу про Анри, и мы с тобой на сегодня разбежимся.

Прикурили. Затянулись дымком, и он продолжил:

— Тогда там, у собора, Анри активно крутил головой, явно кого-то высматривал. А когда перевел взгляд на небольшую группку людей, переходивших в это время улицу, по его лицу скользнула еле заметная улыбка. Парень сделал пару шагов им навстречу. Коротко обернулся на нас. Я сделал вид, что не обращаю на него внимания, а внимательно разглядываю древний собор…

К нам подошел гарсон, положил на стол небольшой подносик со счетом. Николай слегка пригнулся, всматриваясь. Достал деньги, отсчитал и положил на поднос. Последнюю купюру в сто франков положил поперек стопочки. Алжирец улыбнулся, изобразил вежливый полупоклон, поблагодарил и пригласил нас заходить в их заведение еще.