Юрий Антропов - Ивановский кряж

— Ты чего тут делаешь? — удивился Венька, а сердце у самого так и упало.

Капитан молчал, не то приглядываясь к нему, не то вслушиваясь в далекий звук лодочного мотора на Иртыше. Капитан уже знал, что Венька ездил за лодкой к леснику в залив.

— Симагин погиб, — сказал он. — Сегодня утром выловили его в низовье…

Всю неделю Венька почти не видел того, что делал.

Кажется, раза два или три прогорали царги, но хлораторы держались, и с Ивлевым, новым сменным механиком, они насадили, как обычно, заплаты.

— Выкинь ты из головы, ради бога, что это убийство, — высказался было Ивлев. — Мало ли как могло случиться.

Венька только поморщился. Чего, дескать, лезет не в свое дело? Ни разу не был на реке, толком не знает, что к чему, а туда же — советует… Одного такого умника Венька уже отчихвостил как следует — капитана милиции. Надо же такое выкинуть — выпустил из-под стражи Торпедного Катера, арестованного было под горячую руку. Видите ли, алиби у него оказалось: как раз в ту ночь, когда погиб Симагин, Торпедный Катер был на свадьбе у своего брата. До утра, мол, шумели — весь дом в свидетелях.

Растяжимое это понятие — до утра. И четыре часа — утро, и семь часов — тоже еще не день. А за эти-то три часа, пока солнышко обогревается по-над сопками, можно побывать на краю света. Долго ли на лодке смотаться к нижним протокам? Да если еще машина под рукой, то поспеть к свадебным блинам проще простого. И всем будет казаться, что никуда не отлучался, тут и был.

Позже капитан снова стал вызывать на допросы Торпедного Катера. Кроме того, он добился, чтобы инспекция поставила Симагину памятник на берегу Иртыша. Правда, на скорую руку сделали — дощатая крашеная пирамидка с фанерной звездочкой, но все же памятник. Как бойцу.

Разве Саня Ивлев поймет это? Вот кто поддержал Веньку, так это Бондарь.

— Точно! — горячо согласился он. — Долбанули инспектора. Туман же был, подходящий случай свести счеты…

Заглянул Венька в бочкотарный цех по печальной необходимости. Он вспомнил, что там из квадратных пластинок титана штампуют пробки для бочек — хорошие заготовочки, с блеском, из них можно сварганить звезду и табличку с надписью, чтобы пирамидка стала похожа на памятник.

Присев у кучи заготовок, Венька тут же начертил мелом звездочку на облюбованной пластине, а Бондарь-то его и заметил. Слонялся, видно, за махинами станков и сразу подошел узнать, кто это там без спроса шарится.

— О, кого я вижу! Привет, привет… — он сунул Веньке руку и, склонив голову набок, вгляделся в разметку. — Для лодки, что ли?

— Чего для лодки? — не понял Венька.

— Ну звезда-то… — Бондарь, улыбаясь, ждал ответа с таким видом, будто заранее разгадал Венькин замысел — украсить лодку титановой звездочкой. Глаза его говорили, что он бы и сам не отказался от этой затеи как далеко не последний любитель моторных лодок.

— При чем здесь лодка? — нахмурившись, буркнул Венька, но вовремя спохватился, что Бондарь — хозяин этого цеха и может запросто выставить его, отобрав титановые пластины. — Зачем же такие звезды для лодки? — уже мягче переспросил он и, чтобы человек не обижался, как бы заново оглядел заготовку с белой звездочкой и озадаченно прищурился, заглазно примеряя ее к борту. Нет, ни к чему она там была. — На бронированный колпак разве что приварить ее, — натужно улыбнулся он.

— А колпак зачем? — засмеялся Бондарь. — Лишний же вес.

— А чтобы с браконьерами драться. Тогда уж ружье не ружье — ни одна сволочь не уйдет.

Венька насупился, погладил ладонью холодный металл и вздохнул.

— Это я одному инспектору на памятник хочу приладить.

— Это какому инспектору-то? — с участием спросил Бондарь, присаживаясь рядом на корточки.

— Да от рыбнадзора тут был один… Хороший парень. Толик Симагин.

Венька с умыслом не сказал фамилию сразу, он думал, что так, с растяжкой, известие прозвучит еще горестней, но Бондарь даже не дрогнул, не удивился.

— Симагин, Симагин… — вроде как припоминал он, делая вид, что знает в инспекции всех наперечет. — Это длинный такой, все время в тельняшке ходил?

И чего ради вспомнил кого не надо! Венька поморщился:

— Да не-ет… Это слесарюга из нашего цеха. Торпедным Катером дразнят. С этим хмырем сто лет ничего не сделается. Такие не горят и не тонут.

— Тогда кто же это…

— Да знаешь ты его! — терял Венька терпение. — Все лодочники его знают. Весь Иртыш. Он же тогда в машине вместе с нами был, когда ты на пристань-то нас подбросил, ну когда мы от баб деру-то давали, — еще более досадливо поморщился Венька, как бы говоря, что сейчас ему не до смеха и он припомнил об этом случае вынужденно.