Юрий Антропов - Ивановский кряж

Венька взял билет, быстро взбежал по трапу и, наклонившись к дежурному матросу, шепнул ему что-то, кивая на Зинаиду и «Москвич» с красной дощечкой. Матрос не то удивленно, не то подозрительно поглядел на Венькину кепку, однако Зинаиду на борт не пустил. Не пустил, и все тут: иди жалуйся начальству, а мы уже отплываем.

И он звучно защелкнул дверцу.

— Молодец, товарищ, — значительно сказал ему Венька, — старайся так же и дальше.

Зинаида не выдержала — пустила слезу. Размазывая тушь на ресницах, она крикнула вслед отходившей «Ракете»:

— Ты не думай, я все равно к тебе нагряну!.. Дождешься у меня!

Солнышко светило так, будто грело его одного. Наверстывало, поди, за много лет. С коих пор Венька не был в отпуске: то дела в цехе не отпускали, некому, видишь ли, было заменить его, а то самому не хотелось ехать куда-то, попусту транжирить время. Да оно и спокойнее как-то было, когда каждый день жил словно заведенный — вскакивал и бежал на завод.

И теплый ветерок, спускавшийся с верховьев Иртыша, льнул к нему тоже вроде как с умыслом: дескать, расслабься, Веня, распахни душу-то, пусть маленько отмякнет.

А уж про синюю, с белой пенной каемкой воду за бортом и про залитые заленью берега и говорить нечего — так бы и остался тут на веки вечные, чтобы не видеть больше дымного города, труб его мрачных и всего другого, от чего незаметно как черствеет сердце.

Одним словом, попал Венька в иной мир, и петь бы его душе на все лады — хотя бы это отпущенное короткое время попела, — да вот досада-то: не пелось ей чего-то. Непонятная тоска на него нашла: затаилась душа в каком-то нехорошем предчувствии… Так бы и повернул назад, к городскому причалу.

В деревне, не застав лесника — соседи сказали, что старик уплыл на кордон, — Венька и вовсе увял. Торопыга и есть торопыга, ругал он себя. Чего ради поперся, бросив на произвол судьбы Симагина, не говоря уже про Зинаиду?

Поплелся Венька на берег. У стожка на сваях под старой плоскодонкой хлюпали мелкие дробненькие волны. От прошлогоднего сена терпко пахло прелью. Венька выдернул стебелек, покусал его, озабоченно глядя на противоположный берег Иртыша, где за скалистым мысом, в заливе, стояла избушка лесника.

«Передумал небось, — выплюнул Венька изжеванную травинку. — Тут целую неделю с ума сходишь, мечтаешь, планы строишь, а он, старый врун, брякнул: «Продаю лодку!» — а потом на попятный».

Обидно Веньке стало до слез — успел растрезвонить на весь завод. И Симагин пронадеется на него. То-то смеху теперь будет — тот же Торпедный Катер уж и позубоскалит. Прямо хоть на глаза не показывайся.

Разозлившись, Венька скинул туфлишки и полез в плоскодонку, в которой скопилась мутная вода и плавало сломанное весло. Не я буду, сказал он себе, если не уломаю старика.

Пошла посудина зигзагами — больно вертлява оказалась. Всего разок и гребнет с одной стороны, а она уже и развернулась. Надо бы при этом табанить веслом-то, но Венька поспешно заносил его на другой борт, брызгая водой. И закрутился на месте. А волна знай себе шлепала, того и гляди опрокинет. Когда лодчонка вставала к ней боком, Венька каждый раз обмирал, присаживаясь и цепко хватаясь за что ни попадя.

«Ну, заяц! — ругнул он себя. — Не сиделось сопле в тепле…»

Так бы и отнесло его невесть куда, если бы не моторка. Затарахтела, выскочила из-за мыска на том берегу и сразу пошла наискосок — не к деревне, а к нему, терпящему бедствие.

Венька бросил весло и поджал под себя покрасневшие ступни. Не то обрадовался он, не то растерялся, когда понял, что старик в форменном картузе, бочком сидевший у мотора, — это и есть лесник.

— Бери на буксир, батя!

Моторка близко пошла кругами, старик смотрел на него настороженно. Ну какой же он старик? Щеки, конечно, дряблые, но глаза еще ясные и быстрые. Картуз с дубовыми листьями и зеленой окантовкой сидел на нем слегка набекрень, придавая ему молодецки бравый вид.

«На отца чем-то смахивает, — удивился Венька. — Тот хоть и старый на вид, изработался, а все еще молодится, на любом морозе уши у треуха кверху подняты».

— Ты спасать-то меня думаешь, батя?

— Не знаю. Это еще поглядеть надо.

— Вот это здорово!

— Надо бы здоровее, да некуда…

— Чего же мне делать-то, батя? — заискивающе улыбнулся Венька. — Уплыву к Ледовитому океану.

— А че знаешь, то и делай. Забрался в чужую лодку…

Венька сдрейфил малость. Того и гляди лесник повернет к деревне.

— Максимыч, я же к тебе на кордон хотел плыть! У меня записка от Симагина! — Венька торопливо пошарил в кармане. — Во, гляди!