Юрий Антропов - Ивановский кряж

Чтобы много не думать об этом, он ругал втихомолку свою Зинаиду: «Это все она накаркала! Испортила мне настроение. Надоел, дескать, завод, надоел цех, надоела работа… Сама она мне надоела, это точно».

Взбадривая себя, он стал чаще вспоминать недавнее событие, связанное с инспектором Симагиным. И в одно прекрасное время Венька вдруг решил прямо с завода поехать в рыбинспекцию. Так вот просто — взять да и заявиться! Хочу, мол, познакомиться. Ничего же в этом нет запретного. Самое, казалось бы, житейское дело — подойти к человеку и поговорить с ним по душам. Раз уж тяга такая внезапно открылась. Не выгонят же с порога, в самом-то деле!

Надолго не откладывая, он устремился в обеденный перерыв к Сане Ивлеву — позвать его после работы с собой.

Как на грех, по пути Венька чуть не столкнулся с Раисой. Она шла, не видя его, по краю аллейки, шла прямиком к ним, в хлораторный, на ходу поправляя пальцами прическу.

Разом вылетело из головы все: куда он только что топал, зачем.

Машинально спрятавшись за какой-то щит — доска Почета это была, — Венька глядел ей вслед до тех пор, пока Раиса не скрылась в цехе. Он вроде как надеялся, что вовсе не к нему она идет, но, с другой стороны, очень огорчился бы, если бы увидел, что она и впрямь прошла мимо.

Так что и смотреть тут было нечего. Все ясно как дважды два. И не только ему самому. Весь цех уже знал, что опять стала похаживать к ним в хлораторный девчонка из инструменталки, та самая, с которой он, Венька Комраков, крутил тайную любовь в прошлом году — до тех пор, пока Зинаида не разогнала их в разные стороны.

Выйдя из-за доски Почета, Венька глянул на свое отражение в стекле, пригладил волосы, провел по небритому лицу задубелой ладонью и крупными прыжками побежал вслед за Раисой.

«Дура! — шептал он. — И зачем только ходит?»

Хотя, говорил в нем другой голос, почему бы ей не ходить… Не вешается же она ему на шею. Придет, поднимется на галерку к девчонкам-киповцам, монтирующим какой-то пульт, поболтается там полчасика, поглядывая сверху на двери слесарки, и спустится в столовую. Знает ведь: он, Вениамин, первым к раздаточной не прется, он явится как раз тогда, когда все оголодавшие насытятся и в столовой будет тихо и уютно. Тут-то она и присядет со стаканом компота за соседний столик и будет как бы отрешенно глядеть мимо, в стену, поцеживая компот с таким видом, будто ради него-то, этого теплого пойла, она и пришла в чужую столовую.

Зло брало Веньку в такие минуты. Но, если честно признаться, было ему и приятно… Бросая по сторонам лютые взгляды, заранее усмиряя не в меру смешливых слесарей из своей бригады, которые взяли моду ходить в столовую в эти же минуты, прямо как на концерт, Венька в то же время украдкой разглядывал Раису, и сердце его екало при воспоминании о тех днях, когда он встречался с нею, танцевал и пел то про Снежану, то про Несмеяну.

— Рая, постой-ка! — он еле догнал ее в коридоре бытовки.

Она обернулась к нему так быстро, будто испугалась его голоса. А вообще-то, и впрямь испугалась — большие карие глаза ее, на которых он и помешался тогда, будто не сразу поверили, что перед нею стоит не кто иной, как Вениамин Комраков.

— А я думала, ты в отгуле…

Выходит, она знала, что вчера у них в первом цехе, как раз в его смену, была авария. Правда, там и авария-то… Одно название. Опять малость взбрыкнул этот пятый хлоратор, никак не приноровятся к нему технологи. Маракуют, маракуют над своими расчетами, а все попусту. Венька не раз уже ехидничал: «Дал бы я им вместо логарифмических линеек разводные ключи и противогазы, тогда бы живо нашли правильный режим работы хлоратора!»

— В отгуле, в отгуле… Что это вы все заладили одно и то же? — улыбнулся он Раисе.

— Кто все-то?

— Ну, кого ни возьми. Надоел я вам, что ли?

— Так ведь положено, — скованно улыбнулась и она. — После аварии, если кто наглотался газа, давать отгул.

— Ну, Рая, ты и даешь! — совсем осмелел он, засмеявшись. Он уже осмотрелся и понял, что бригада вместе с механиком ушла в столовую. Никто их тут и не увидит. — Ты-то откуда знаешь про наши порядки?

— Сам же рассказывал когда-то.

— Я?!

— А кто же еще. Слабая у тебя память…

«Ну вот, уже и намекает», — погас Венька.

Раиса словно догадалась, о чем он подумал, усмехнулась краешком губ.

— Просто жалко, говорю, человека.

— Это уж не меня ли?

— А хотя бы и тебя.

— А что же такого… жалкого во мне? — дрогнул у него голос.