Уильям Берроуз - Голый завтрак [litres]

– Поставьте людей к помпам, мистер Хислоп! Судно черпнуло воды.

Барка внезапно накреняется, выбрасывая Эй-Джея в канал.

– Покинуть судно, черт побери! Спасайся кто может!

Затемнение под мелодию мамбо.

Торжественное открытие «Эскуэла Амиго», школы для мальчиков-правонарушителей латиноамериканского происхождения, построенной на пожертвования Эй-Джея; присутствуют преподавательский состав и пресса. Эй-Джей, пошатываясь, поднимается на трибуну, задрапированную американскими флагами.

– Говоря бессмертными словами отца Фланегана, такого явления, как плохой мальчик, не существует… А где статуи, черт побери?

СПЕЦИАЛИСТ: Вам прямо сейчас?

ЭЙ-ДЖЕЙ: Зачем же я, по-вашему, сюда явился, черт подери? Я что, должен открывать треклятую статую заочно?

СПЕЦИАЛИСТ: Все в порядке… Все в порядке. Уже везут.

Перед трибуной устанавливают статую, которую привез на буксире тягач. Эй-Джей нажимает кнопку. Под трибуной включаются турбины, и их шум нарастает до оглушительного жалобного воя. Ветром сдувает со статуи красную бархатную драпировку. В ней запутываются преподаватели, сидящие в первом ряду… Зрителей окутывают клубы пыли и строительного мусора. Сирены постепенно затихают. Преподаватели освобождаются от драпировки… Все молча, затаив дыхание, смотрят на статую.

ОТЕЦ ГОНСАЛЕС: Матерь Божья!

КОРРЕСПОНДЕНТ «ТАЙМ»: Просто не верится.

«ДЕЙЛИ НЬЮС»: Весьма пикантно.

Хоровой свист мальчиков.

По мере оседания пыли открывается монументальное творение из отполированного розового камня. Обнаженный мальчик склонился над спящим товарищем с явным намерением разбудить его звуками флейты. В одной руке он держит флейту, другой тянется к кусочку ткани, прикрывающему пах спящего. Ткань непристойно топорщится. У мальчиков по цветку за ухом, а на лицах обоих отражаются мечтательность и жестокость, развращенность и невинность. Эти фигуры венчают собой известняковую пирамиду, на которой фарфоровыми мозаичными буквами – розовыми, голубыми и золотыми – начертан школьный девиз: « Посредством этого и ради этого ».

Эй-Джей резко наклоняется вперед и разбивает об упругие ягодицы мальчика бутылку шампанского.

– И запомните, мальчики, именно этим местом зарабатывают на шампанское.

Манхэттенская серенада. Эй-Джей и сопровождающие лица пытаются войти в нью-йоркский ночной клуб. Эй-Джей ведет на золотой цепи лиловозадого бабуина. Одет Эй-Джей в льняные клетчатые брюки гольф и кашемировую куртку.

ХОЗЯИН: Одну минуту. Одну минуту. Это еще что такое?

ЭЙ-ДЖЕЙ: Это иллирийский пудель. Редкая тварь, лучше не сыщешь. Он поднимет настроение гостям твоей забегаловки.

ХОЗЯИН: Сдается мне, что это лиловозадый бабуин, и он останется на улице.

ПОДПЕВАЛА: Ты что, не знаешь, кто перед тобой? Это же Эй-Джей, последний щедрый транжира.

ХОЗЯИН: Так пускай забирает своего лиловозадого ублюдка и катится щедро транжирить бабки в другом месте.

Эй-Джей останавливается у входа в другой клуб и заглядывает внутрь.

– Моднючие педики и старые пизды, черт побери! Подходящее заведение. Аванти, рагацци!

Эй-Джей вбивает в пол золотой колышек и привязывает к нему бабуина. Он заводит светскую беседу, его подпевалы подают реплики:

– Невероятно!

– Чудовищно!

– Просто божественно!

Эй-Джей вставляет в рот длинный сигаретный мундштук, сделанный из какого-то эластичного до непристойности материала. Мундштук раскачивается и волнообразно шевелится, словно некая отвратительная живая рептилия.

ЭЙ-ДЖЕЙ: А на высоте тридцать тысяч футов я совсем выбился из сил и встал раком от голода.

Несколько ближайших педиков поднимают головы, словно звери, почуявшие опасность. Что-то невнятно ворча, Эй-Джей вскакивает на ноги.

– Ах ты, хуесос лиловозадый! – орет он. – Я тебя проучу, ты у меня еще посрешь на пол!

Он достает из своего зонтика кнут и принимается хлестать бабуина по заду. Бабуин пронзительно кричит и срывается с колышка. Вскочив на ближайший столик, он влезает на старуху, которая тут же умирает от разрыва сердца.

ЭЙ-ДЖЕЙ: Сожалею, мадам. Сами понимаете – дисциплина.

Он в бешенстве охаживает бабуина кнутом, гоняя его из конца в конец бара. Бабуин, вопя, рыча и обсираясь от страха, перелезает через посетителей, носится взад и вперед по стойке, раскачивается на занавесках и люстрах…

ЭЙ-ДЖЕЙ: Ты у меня образумишься и будешь срать где положено или вообще нигде срать не сможешь.