Виктор Пронин - Как много в этом звуке…

Кореянка так засмеялась, будто Андрей принес ей невесть какую радость. Он знал, что название переводится иначе, но все почему-то радовались, когда он именно так объяснял значение слова «Зоненкюсте».

В разбитое окно виднелись сугробы. Они вздымались, опадали, взбухали, порывом ветра их как бы сдвигало в сторону, потом они опять наступали. В их движении ощущалась какая-то осмысленность. И снег, и ветер словно были орудиями, которыми кто-то пытался чего-то достичь, что-то доказать. И, наблюдая за сугробами, прихлебывая сухое вино из стакана и заедая его жесткой холодной котлетой, Андрей с радостью почувствовал, как пустыня в нем начинает медленно отступать. Раскосая улыбка кореянки, тускло мерцающий сугроб посредине столовой, сжавшиеся в мокрый клубок собаки с тяжелыми от сосулек хвостами, странная девушка Нина, с которой он обошелся до неприличия хорошо, — все это, словно свежие зеленые ростки, пробивалось в нем. Приходила уверенность, он уже мог общаться с людьми, задавать вопросы, выслушивать ответы…

Через заклинившую дверь Андрей с трудом выбрался наружу. Узкая щель в сугробе, через которую он прошел сюда, оказалась уже заметенной.

— Стой! — услышал он почти съеденный ветром крик. К нему шел человек в тулупе, высоких валенках, с массивным посохом. — Куда прешь?! — У человека было красное лицо в подтаявшем снегу и злые глаза.

— На шахту, — Андрей улыбнулся, опять ощутив, как ослабевают в нем угнетенность и неуверенность.

— Нельзя на шахту, — сказал человек в тулупе. — По одному нельзя. Вот соберется вас человек пять, тогда и пойдете.

— Ну, раз так, то я вообще не пойду на шахту, — заверил Андрей. — Доберусь до ближайшего дома, там и останусь, — он махнул рукой вперед, даже не зная наверняка, есть ли там дом.

— Ладно, валяй. Я предупредил. Понял? А может, ты все-таки на шахту?

— Сказал же, что нет. А что там?

— Лавины с сопок ползут. Смотри, если ты на шахту, то мне туда звонить надо, чтоб встретили тебя.

— Нет-нет.

И снова Андрей остался один. Иногда рядом возникали бревенчатые дома, черные прочерки ветвей, острые доски заборов, и тут же все снова скрывалось в белесой мгле. Вскоре дома остались позади, и в просветах Андрей видел только ветки деревьев, иногда возникала громада сопки, прямо из-под ног уходящая куда-то вверх. И тогда он вспоминал, что идет по глубокому распадку и что сюда в самом деле может соскользнуть снежная лавина.

До шахты было еще далеко, когда Андрей услышал слабый рокот мотора. Он сразу догадался, в чем дело, и поспешно нырнул в ближайший сугроб. Вскоре показались размазанные снегом огни — шел бульдозер. Серая грохочущая громада прошла совсем рядом, и Андрей снова вышел на дорогу.

Перед самой конторой его опять остановил постовой.

— Один? — спросил он.

— Один.

— В душу же тебя мать! Какого черта пошел?! А ну давай к начальнику! Считай, что выговор заработал.

— За что? — обрадовался Андрей.

— За нарушение общественного порядка. Нельзя по одному, понял?! Документы есть?

Посмотрев удостоверение, постовой успокоился.

— Ох и дал бы тебе промеж ушей, если б ты нашим был! А так — что с тебя возьмешь… Ну, признайся, из поселка шел?

— Из поселка, — кивнул Андрей.

— Как дорога? Все нормально? Никто не лежит, никто концы не отдает? Бульдозер видел?

— Видел. Все нормально.

Начальник шахты стоял у окна, невидяще глядя в снегопад. Услышав, что кто-то вошел, он повернул ухо в сторону двери, но взгляда от окна так и не оторвал.

— Ну чего тебе? — наконец обернулся начальник.

— Не узнаете? Мы с вами встречались в комбинате… У главного.

— А! Из газеты… Ну и время ты нашел! Хороший хозяин собаку из дома не выпустит, а тебя носит как… Некстати приехал.

— Почему? Отличная погода.

— Да? — Начальник окинул Андрея снисходительным взглядом, усмехнулся. — А на уме у тебя что? Ругать будешь, хвалить?

— Конечно, хвалить. Ударный репортаж об ударной бригаде. Сами знаете — ваша шахта по сверхплановой добыче впереди, и репортаж…

— Не будет репортажа, — тяжело выдохнул начальник. — Стоит шахта. Все участки, до одного. Не можем подвезти ни стоек, ни порожняка… Да и грузить некуда — замело пути. Железнодорожники очухаются не раньше чем через неделю. Если повезет.

— Может, на очерке остановимся, а? О Суряднове, например, а? У него вроде неплохо дела идут?

— Плохи его дела. Лавиной вчера привалило. Шел с помощником, обоих и накрыла. Лавина пошла с противоположного склона… Отрыли мы их часа через четыре, оба уже без сознания были. Сейчас орут в больнице.