Филип Арда - Смертельный номер

— Сдавайтесь, Брант, сопротивление бесполезно, — объявил мистер Лаллигэг. — Ведь вы как-никак вор-джентльмен, а не какой-нибудь грабитель с большой дороги. Мы полны решимости вас задержать, и, чтобы унести отсюда ноги, вам придется застрелить всех нас одного за другим.

Гавкин смерил его оценивающим взглядом.

— Вот мы и встретились снова, Лаллигэг, — сказал он (потому что, насколько я могу судить, гении преступного мира всегда говорят нечто подобное, когда встречаются лицом к лицу с детективом, который преследовал их по пятам). — Я не собираюсь сдаваться. Уж не думаете ли вы, что я подниму руки вверх, чтобы до конца дней гнить в тюремной камере? И я не отдам вам сокровища, ради которых претерпел столько мук!

Он был зол, как изголодавшийся пес, и преисполнен решимости.

— А почему на вас одежда моего сына? — спросил у Гавкина выступивший вперед мистер Диккенс.

Лаллигэг вытянул руку и попытался удержать его за плечо. Но отец Эдди, у которого все еще не восстановился слух после взрыва газа, не имел ни малейшего понятия, кто находится перед ним и что вообще происходит.

Гавкин нащупал револьвер в кармане брюк (да, конечно, это были штаны Эдди) и взвел курок.

— У меня есть к вам предложение, очень простое, — сказал он.

Эдди трудно было поверить, что это тот самый человек, который совсем недавно скулил, как маленький щенок, и облизывал уши Костолому и Гробсу. Неужели облизывание ушей было частью коварного замысла Гавкина (точнее, Бранта) и он отдавал таким образом приказы своим подельникам?

— Я отпускаю мальчишку целым и невредимым, а вы взамен даете мне уйти с драгоценностями, — сказал Гавкин. — Однако, если вы будете меня преследовать, я начну стрелять. По-моему, это более чем справедливо.

Лаллигэг стал обдумывать предложение Гавкина (или притворился, что стал его обдумывать), но в эту самую минуту на сцене появились два новых лица.

— Для начала вам придется кое-что объяснить, — проговорил голос с вершины ближайшего холма. (Или это был пригорок? У меня всегда были трудности с употреблением этих слов.) Все повернулись, чтобы посмотреть, кто пришел.

— А, это наш торговец скобяными изделиями! — воскликнул Безумный Дядя Джек.

— Здравствуйте, мистер Коллинз, — махнула ему рукой Безумная Тетя Мод. — Кстати, я пораскинула мозгами и вспомнила, что вы мне нравитесь!

По правде говоря, это был не мистер Коллинз, а Великий Дзуккини. Он прискакал на «позаимствованной» лошади без седла; за его спиной сидела прекрасная Даниэлла, чьи нижние юбки развевались на ветру.

— Как украденные вами драгоценности оказались в моих мешках? — потребовал ответа Дзуккини.

— Даниэлла! — воскликнул Эдди, роняя мешок. — Ты пришла мне помочь!

— Это была идея Гарольда, — отозвалась она. — Он не захотел оставлять тебя с такими, как он, — кивнула она на грабителя-миллиардера Гавкина, или Артура Бранта (если вам так больше нравится).

Гавкин выпрямился во весь свой — очень маленький — рост и посмотрел на эскаполога, продолжая крепко сжимать в кармане револьвер. На его лице отразилось чувство гордости.

— Меня судили, дали срок и посадили в тюрьму, но за это время не нашли ни единой из украденных мной драгоценностей. Они обыскали мой городской дом, загородное поместье и перерыли половину деревни Гавкино, но остались с носом. (Он не имел в виду, что лица, которые занимались розыском, могли потерять носы; это всего лишь фигура речи, означающая, что кто-то не добился цели.) Они ничего не нашли, потому что я прихватил драгоценности с собой в тюрьму. Сами посудите, кому могло прийти в голову искать их там? Когда мы с Костоломом и Гробсом разработали план побега, я не мог допустить, чтобы меня схватили с драгоценностями. Поэтому, когда вы пришли в тюрьму и заказали для своего представления мешки для песка, я решил наполнить их своими сокровищами…

— Выходит, драгоценности «освободились» раньше вас! — воскликнул Эдди.

— Именно так…

— К чему все эти разговоры? — спросил мистер Диккенс, который видел открывающиеся и закрывающиеся рты, но не расслышал ни слова из того, что было сказано. — Осталось всего несколько страниц до конца последнего эпизода. Теперь нужны действия, а не слова!

Разумеется, никто не понял, что он имел в виду, но у всех зачесались руки — каждому захотелось что-нибудь сделать.

— Я должен сказать вам одну вещь, Брант, — обратился к преступнику Лаллигэг, опустив голову, как разъяренный бык, готовящийся растерзать тореро. — Мой револьвер не заряжен!