Джон Голсуорси - САГА О ФОРСАЙТАХ

— Разумеется, я положила голову на плечо Тони. Как же иначе? Пусть попробуют сами поспать в двухместной машине.

— Удивляюсь, как он не разбудил вас своим фонарём.

— Вероятно, всё-таки будил. Я припоминаю, что несколько раз просыпалась как от толчка. Нет, глупей всего я вела себя в тот вечер, после кино и обеда, когда пригласила Тони зайти ко мне и чего-нибудь выпить. Мы были до того наивны, что даже не подумали о возможной слежке. В зале было много публики?

— Да. Завтра будет ещё больше.

— Ты видела Тони?

— Мельком.

— Напрасно я тебя не послушалась. Надо было предоставить события их течению. Эх, если бы я любила его!..

Динни промолчала.

В гостиной Флёр они застали тётю Эм. Она подплыла к Клер и уже открыла рот, но спохватилась, пристально взглянула на племянницу и ни с того ни с сего объявила:

— Всё едино! Ненавижу это выражение! От кого оно у меня? Динни, расскажи мне про судью. Он длинноносый?

— Нет. Но сидит он очень низко и всё время высовывает голову вперёд.

— Зачем?

— Я его не спрашивала, тётя.

Леди Монт повернулась к Флёр:

— Можно подать Клер обед в постель? Ступай, дорогая, прими хорошую ванну, ложись и не вставай до утра. Перед таким судьёй нужно выглядеть свежей. Флёр тебя проводит, а я поговорю с Динни.

Когда они ушли, леди Монт подошла к камину, где горели дрова:

— Утешь меня, Динни. Как в нашей семье могла случиться такая история? Это не к лицу никому из Черрелов, кроме разве твоего прадеда, но он ведь родился раньше королевы Виктории.

— Вы хотите сказать, что он был беспутным от природы?

— Да. Игрок. Любил удовольствия и компанию. Его жена мучилась с ним всю жизнь. Шотландка. Очень странно!

— В этом, наверно, и заключается причина того, что мы стали добропорядочными, — отозвалась Динни.

— В чём?

— В комбинации.

— Нет, скорее в деньгах, — возразила леди Монт. — Он их промотал.

— А их было много?

— Да. Его отец разбогател на хлебе.

— Нечестное богатство.

— Почему? Во всём виноват Наполеон. У нас было тогда шесть тысяч акров, а после твоего прадеда осталось только тысяча сто.

— И те большей частью под лесом.

— Да, чтобы стрелять вальдшнепов. Успеет процесс попасть в вечерние газеты?

— Разумеется. Джерри — человек на виду.

— Надеюсь, туалета Клер не коснутся. Понравились тебе присяжные?

Динни пожала плечами:

— Я не умею читать чужие мысли по лицам.

— Это всё равно как щупать нос у собаки: тебе кажется, что он горячий, а на самом деле она здорова. А что с молодым человеком?

— Он — единственный, кого мне по-настоящему жаль.

— Да, — согласилась леди Монт. — Каждый мужчина прелюбодействует, но в своём сердце, а не в автомобилях.

— Людям важно не то, что есть, а то, что кажется, тётя Эм.

— По мнению Лоренса, косвенные улики доказывают, что совершилось то, чего на самом деле никто не совершал. Он полагает, что так даже лучше: все равно Клер сочтут виновной в том, в чём она не виновата. Разве это справедливо, Динни?

— Нет, тётя.

— Ну, мне пора домой, к твоей матери. Она ничего не ест, только сидит, читает и все больше бледнеет. А Кон забыл даже про свой клуб. Флёр собирается увезти их и нас на своей машине в Монте-Карло, когда всё кончится. Она говорит, что нам будет там очень хорошо и что Ригз умеет держаться правой стороны, если не забывает об этом.

Динни покачала головой:

— Лучше всего у себя в норе, тётя.

— Не люблю ползать, — изрекла леди Монт. — Поцелуй меня и поскорей выходи замуж.

Когда тётка выплыла из комнаты, Динни отошла к окну и стала смотреть на сквер.

Это становится у них навязчивой идеей! Все — тётя Эм, дядя Эдриен, её отец, мать. Флёр, даже Клер — жаждут выдать её за Дорнфорда, и поскорее!

Им-то какое дело? Откуда в них инстинктивное стремление толкать людей в объятия друг друга? Раз ей нечего делать в жизни сейчас, брак ничего не изменит. Зачем он ей? "Дабы множить потомство своё", — вспомнилась ей заповедь прошлого. Жизнь должна продолжаться. Но для чего? В наши дни её никто не называет иначе как адом. А впереди — тоже ничего, кроме "прекрасного нового мира".

"Или католицизма, — мысленно добавила она. — Но я не верю ни в тот, ни в другой".

Она распахнула окно и облокотилась на подоконник. Вокруг девушки, жужжа, заметалась муха. Динни отогнала её, но та сейчас же вернулась. Мухи! У них тоже есть своё назначение в жизни. Но какое? Они если уж существуют, так существуют; если умирают, так умирают, но никогда не живут наполовину. Она снова отогнала муху, которая на этот раз не вернулась.