— Не стреляй, потому что имеешь, наконец, револьвер в своей руке. Понимаешь? Не стреляй… Пуля возьмет, пойдет гулять на воздух… Понимаешь? Клади дуло вот так или так.
Он крепко клал дуло револьвера на свой вытянутый указательный палец другой руки, потом перекладывал дуло на рукав шинели, повыше запястья, и, щуря один глаз, целился…
— Понимаешь? Так стреляй…
Мы повторяли движения, бледные от ожидания и бившей нас внутренней дрожи, и время от времени посматривали на часового. Вдруг часовой нажал, по-видимому, кнопку электрического звонка на деревянных козлах, стоявших около него, потому что мы услышали дребезжащий звон. Ворота раскрылись, и оттуда медленно выехал взвод драгун, поворачивая по бульвару к Никитским воротам.
Не знаю, был ли наш студент дружинником, принадлежал ли он к какой-либо революционной партии, действовал ли он по заданию или побуждаемый горячей кавказской кровью, как и мои бакинцы, но, увидев выезжавший взвод, он заволновался:
— Эх, понимаешь, упустили… Поехали на Пресню… Эх, понимаешь, надо было сразу… Теперь будем ждать.
Мы замерзли. И вдруг снова задребезжал звонок. Студент положил дуло парабеллума на рукав и серьезно взглянул на нас:
— Мальчики! Понимаешь, если мы не убьем, нас сейчас убьют… Стреляй хорошо. Выстрели — отбегай назад, сюда прячься… Он высунулся за раковину, прицелился и выстрелил. Мы, позабыв все инструкции, вырвались из-за дощатого укрытия и беспорядочно дали несколько выстрелов.
Взвод драгун был в раскрытых воротах… Одна лошадь, прянув, вынесла драгуна из ворот и поскакала к площади. Другая дыбилась впереди без седока. Один драгун лежал на снежном тротуаре. Студент крикнул нам:
— Мальчики, бегите! — и выстрелил.
Мы вбежали в проезд, находившийся сзади раковины и выходивший на мостовую бульвара. По бокам проезда стояли два каменных сооружения наподобие иконостасов — с большой иконой на каждом. В глубине проезда виднелась церковь. Мы бежали все дальше, сворачивая в переулки. Студент остался и стрелял… Мы его не знали и никогда больше не видели.
Каждый раз, когда, спустя годы, я проходил мимо здания Камерного театра (ныне театр имени Пушкина), выстроенного рядом с этим проездом, я смотрел на сохранившиеся еще тогда каменные иконостасы и вспоминал нашего горячего и храброго командира, вдруг увидевшего наши побледневшие детские лица и строго отославшего нас обратно в жизнь, оставшись, быть может, один на один со смертью.
На другой день я с моим значительно более старшим другом, которого все называли Соедичем, опять улизнул на улицу. Мы шли по шумевшей Тверской к Страстной площади, Соедич был в офицерской форме прапорщика.
На площади было людно. Одни, подняв головы, смотрели на колокольню монастыря, где виднелся тупорылый пулемет, другие скопились у памятника Пушкину и на углу возле аптеки.
В центре площади стояли два орудия, повернутые дулами в ту часть Тверской, которая вела к Александровскому (ныне Белорусскому) вокзалу. Около пушек стояли солдаты и похаживал офицер. Совсем близко к орудиям, против их жерл, толпилось много женщин в платочках и шалях. Кто-то из них засмеялся. Солдаты поглядывали на них миролюбиво и перекидывались словами…
— Неужто станете в нас стрелять? — пряча подбородок в платок и прихорашиваясь, спрашивала какая-то черноглазая.
Солдаты потопывали замерзшими ногами… Офицер продолжал похаживать взад и вперед. Женщины придвинулись ближе. Морозило.
Вдруг послышался быстро приближающийся звон колокола, и на площадь с Тверской влетели две длинные конные линейки пожарной команды. На последней линейке развевался красный флажок…
Площадь зачернела от людей, бросившихся со всех сторон навстречу пожарным и восторженно кричавших «ура», приветствуя красный флаг и переход пожарных на сторону революции.
Разбрасывая снег, богатырские лошади пожарной команды промчали линейки вокруг площади и остановились. Пожарные соскакивали со своих деревянных диванов на площадь. К ним устремились люди… Нам было плохо видно, что там происходит, но внезапно люди ринулись в разные стороны, послышался какой-то сильный шуршащий и длительный звук, и кверху взметнулась взлетевшей ракетой светлая стеклянная струя… Включив брандспойты в уличные колодцы, пожарные ударили по толпам сильными ледяными струями…
Все это произошло быстро, почти мгновенно. Люди, спасаясь от обжигавших их на морозе и сбивавших с ног крепких водяных жгутов, бежали через площадь прямо к пушкам… И вдруг офицер крикнул:
Читать дальше