Пол Кворрингтон - Ураган

— Я звоню твоей матери, — сообщила она.

Джейм ладила с матерью Колдвела. Она и с отцом его неплохо ладила и была единственной, кто мог с ним разговаривать, когда тот умирал от рака легких и представлял собой сморщенное, пропитанное никотином существо, потерявшее интерес к чему бы то ни было.

— Будьте добры миссис Колдвел, — произнесла Джейм в трубку, а затем повернулась и спросила: — А где находится офис лотереи?

— Прямо на Симко. В здании банка. — Колдвел сам поразился собственным познаниям. Вероятно, в его памяти отпечаталась реклама, вывешенная в одном из темных окон единственного небоскреба, имевшегося в городе. Или скорее он обратил на нее внимание в приступе ясновидческого озарения этого дня.

— Привет, мама, — раздался голос Джейм. — С тобой хочет поговорить твой мальчик. — И она передала трубку Колдвелу, который взял ее не сразу.

— Мам?

— С тобой произошел несчастный случай? — осведомилась миссис Колдвел. Это была ее классическая реакция на любые непредвиденные обстоятельства. Если на пороге дома внезапно появлялся какой-нибудь родственник, даже если это был праздник и в руках у него были подарки и выпивка, первый вопрос, который задавала миссис Колдвел, звучал так: «С тобой что, произошел несчастный случай?» Естественно, ирония судьбы заключалась в том, что никаких несчастных случаев ни с кем не происходило, и в течение долгих лет шло лишь медленное и постепенное увядание.

— Я выиграл в лотерею! — ответил Колдвел.

— Мой муж Фред тоже как-то выиграл в лотерею, — промолвила миссис Колдвел. — Десять тысяч долларов. И устроил мне волшебный отпуск.

Ничего подобного никогда не было. Отец Колдвела действительно однажды выиграл тысячу долларов. Это привело его в такой восторг, что он позвал сына и заявил, что все они поедут в волшебный отпуск, но дело кончилось тем, что все деньги, как подозревал Колдвел, ушли на сигареты.

Колдвел сделал вид, что может нормально разговаривать с матерью.

— Да, но, видишь ли, я выиграл немного больше. — Миссис Колдвел умолкла, и он бросился заполнять паузу. — Я выиграл шестнадцать миллионов долларов.

Джейм закашлялась, пытаясь повторить услышанное, и принялась колотить себя кулаком по груди.

— Да. Это больше, чем десять тысяч, — согласилась миссис Колдвел. — Так ты возьмешь меня с собой в волшебный отпуск?

— Еще бы, — бодро откликнулся Колдвел. Он не знал, куда может захотеть поехать его мать, но спрашивать ее об этом опасался.

Но тут к нему подскочила Джейм, которая выхватила у него трубку и принялась строить планы:

— Сейчас я за тобой заеду. Колдвел здесь ждет каких-то операторов. Поэтому мы с Энди заберем тебя, потом встретимся с ним в центре и устроим самый роскошный завтрак за всю историю завтраков. Слышишь?

Услышав какой-то ответ, Джейм кивнула, хотя Колдвел мог поспорить, что скорее всего его мать просто хрюкнула. Ничего более изысканного он не мог себе представить. Джейм повесила трубку, чмокнула мужа и снова принялась одеваться.

— Поехали, Эндрю, — величественно произнесла она, — надо забрать деньги.

— А вы мне купите новый «Гейм-бой»? — робко поинтересовался Энди.

— Сын, мы купим тебе сотню «Гейм-боев», — ответил Колдвел. — Уже не говоря о «Гейм-гёрлах». Мы теперь богатые люди.

— У меня такое ощущение, что я сплю, — заметила Джейм. — Вот только голого Антонио Бандераса не видно. Так что, может, это все-таки реальность? А, Колдвел? Это правда?

— Да, — кивнул он, — это правда.

Беверли выехала на окраину, где на холме стояло здание Всемирного альянса молодых христиан. День клонился к вечеру, и солнце уже садилось, придавая ему тяжелый и мрачный вид. Сидевшая рядом Маргарет крутила ручку радио, пытаясь отыскать Торонто, расположенное в ста километрах к югу. Маргарет очень не нравилось то, что они живут в Ориллии — городе с населением в несколько тысяч. Она уже знала, что в мегаполисах живут миллионы людей, и ей тоже хотелось жить в мегаполисе. Но она не могла туда переехать, потому что ее мать каким-то непонятным для Маргарет образом была привязана к этому маленькому городу.

Они вошли в здание, и первая мысль, которая возникла у Беверли, заключалась в том, что оно похоже на больницу: чистые стены и длинная регистрационная стойка, за которой виднелось несколько молодых людей в белых рубашках. Более того, это помещение походило на больницу в гораздо большей степени, чем сама местная больница, с которой Беверли была отлично знакома, так как регулярно возила туда по ночам своего деда. По меньшей мере дважды в месяц он умирал — звонил Беверли и требовал, чтобы она отвезла его в больницу. Он постоянно отправлялся туда в незавязанном халате и подходил к регистрационной стойке, когда полы уже расходились в разные стороны. Потом большую часть ночи они проводили в ожидании приема, и Беверли листала журналы с устаревшими новостями, после чего врач в очередной раз сообщал деду, что тот просто алкоголик и пока еще не умирает.