Кэролайн Оверингтон - Я пришла попрощаться

Миссис Уайт рассказала мне, что одеяло, которое я дала Саванне и сейчас прижимала к груди, поглаживая руками, было с ней в кроватке и коляске.

Она рассказывала, что не было дня, чтобы Саванна не могла ощутить наш запах. «Каждый день вы были с ней, поверьте мне».

Мы от всей души поблагодарили миссис Уайт и прижали Саванну к груди.

И вот пришло время уезжать и начинать новую жизнь вместе с нашей малышкой. Больше всего нам хотелось, чтобы в нашу жизнь никто не вмешивался. Мы знали (и я думаю, знали все), что мы справились бы с этим более успешно, если бы нам позволили самостоятельно все решать, включая знакомство Саванны с ее биологическими родителями.

Департамент настаивал только на своих вариантах. Спустя некоторое время после выписки Донны-Фей из больницы, после того, как мы привезли Саванну и она провела первую ночь в коляске возле нашей кровати, нам позвонили из департамента и ознакомили с распорядком дня.

В этом расписании было указано, когда Саванна должна была встречаться с Донной-Фей в квартире на Дарлинг-херст, которую департамент снял для нее, и время, которое она должна проводить с Малоком, продолжавшим жить в Тамворте, где он когда-то встретил Донну-Фей.

Ознакомившись с расписанием, я заплакала. Казалось, оно было составлено людьми, у которых нет детей. Оно не учитывало распорядка жизни Саванны. В среду, в час дня, я должна была везти ее в Семейный центр, где ее будет ждать Донна-Фей с представителем департамента.

Никто не собирался принимать во внимание то обстоятельство, что Саванна могла спать, или это было время ее кормления, или у нее могла подняться температура.

Никто не учел того факта, что я не могу заранее знать, что ребенок будет делать в это время. Я не представляла также, чем сама буду занята в час дня. И вдруг у меня промелькнула мысль: чем же я занималась, когда не было Саванны? Честно скажу, я не смогла вспомнить. Мне казалось, что она всегда была со мной.

Я чувствовала, когда ее нет рядом.

Я брала чашку, чтобы поставить ее в посудомоечную машину, а малышка начинала ворковать. Я ставила чашку и шла к кроватке, а Саванны, конечно же, там не было, потому что она была у Донны-Фей, за двадцать километров от меня.

Я все еще слышу этот звук, даже сейчас.

Наверное, я буду слышать его всегда.

До того как начали происходить свидания, мы трижды встретились с представителями департамента.

В первый раз Дэвид, я и Саванна должны были продемонстрировать, как мы общаемся друг с другом. Нам было очень неловко. Социальный работник сидела на стуле с планшетом и делала записи. Дэвид и я понятия не имели, чего она ждет от нас, поэтому стали забавлять Саванну. Когда малышка заскучала, Дэвид дал ей поиграть с ключами.

Позже, когда я ознакомилась с отчетом (наш адвокат добился разрешения, и у меня появилась возможность прочитать все отчеты), то увидела, что социальный работник написала о том, что Саванна уже может держать головку и устанавливать зрительный контакт.

Во второй раз психолог спрашивала меня о распорядке дня Саванны.

Я объяснила, что взяла на год отпуск по уходу за ребенком. Все мое время посвящено Саванне и Дэвиду. Мы каждое утро просыпались с мыслью, какие подвиги она будет совершать сегодня. Все родители думают, что их дети золотые, но Саванна действительно была золотым ребенком. Она многому училась за день. Дэвид уходил на работу, возвращался вечером домой и говорил, что она изменилась: так много она узнавала.

Я помню, как она впервые улыбнулась мне.

Это так много значило — первая улыбка.

Я старалась успеть сделать все необходимое для малышки и не ждала благодарности, но, когда тебе дарят чудесную улыбку, понимаешь, что твои усилия не напрасны.

Я помню, как Саванна впервые стала сама держать голову. Мне не нужно было больше поддерживать ее: ее шея была сильной, малышка уже могла оглядываться.

Саванна любила хватать вещи.

У меня всегда было заготовлено что-нибудь, что она могла схватить, или она цеплялась за мой кулон и тянула его на себя.

Саванна могла схватить меня за нос, за серьги, за мочки ушей.

Это было незадолго до того, как она выросла из пеленок. Она должна была стать такой же высокой, как ее отец. Мы оберегали ее и не хотели никому показывать: люди говорят, что это нужно делать до шести месяцев, но честно говоря, легче было распеленать ее и положить в прогулочную коляску. Люди видели идущего Дэвида, его счастливое лицо англичанина и Саванну, шоколадного цвета, с густыми кудрями и розовыми кулачками. Многие останавливались и начинали расспрашивать.