Кэролайн Оверингтон - Я пришла попрощаться

На следующий вечер, когда она не пришла домой, Блу отправился искать ее. Она была на работе, с другими молодыми людьми, наверное, рассказывала им о первой ночи. Блу был подавлен. Его вышвырнули из публичного дома, а когда он попытался пробраться в здание, стуча ботинком о дверь, вызвали полицию. За это он получил свою судимость.

Я размышлял о том, что, наверное, у всех порядочных мужчин есть судимость. Они всегда за что-нибудь расплачиваются. И я понимал, что Блу вряд ли получит разрешение на усыновление, что бюрократы, которые любят все вынюхивать, начнут выяснять, как у Блу складываются отношения с его собственными детьми.

У меня остался только один вариант — Кэт.

Знаете, Ваша честь, я надеюсь, что Кэт простит меня за то, что я сейчас скажу. Я сомневался, прежде чем произнести ее имя, потому что не был уверен, что она согласится. Кэт — мой первый ребенок, она моя дочь, я горжусь ее успехами и люблю ее, но, откровенно говоря, я не знал, что она скажет. А вдруг она не захочет иметь ничего общего со всей этой грязью?

К этому времени Кэт уже вернулась из Нью-Йорка. Она не приехала домой, чтобы похитить ребенка, как утверждали некоторые. Фэт еще не была беременна, когда Кэт вернулась в Австралию. Она купила дом в районе Hunter Hills , и я был у нее один или два раза. Честно говоря, я чувствовал себя бедным родственником. У Кэт появился аристократический вкус. Ее дом был настолько шикарным, что, казалось, мое пальто может все испачкать. Нужно было снимать обувь, прежде чем наступить на ковер. Это исходило от Дэвида, ее мужа. Он же англичанин, это он следил за обувью. Когда я приехал к ним в первый раз, Кэт приготовила ужин. Стол был накрыт, салфетки красиво сложены. Стояли глубокие чашки с водой и лимоном. Я знал, что из них нельзя пить, понимал, что они предназначены для мытья рук, когда чистят креветок. Но я люблю дразнить людей. Поэтому я взял чашку и начал пить из нее, притворяясь, что понятия не имею о ее предназначении. У Дэвида вытянулось лицо, и он произнес:

— Нет-нет, Мэд.

Шутка не удалась.

Я попытался спасти ситуацию и сказал:

— Мы собираемся есть креветок. А я всегда думал о креветках только как о приманке.

И эта шутка не понравилась. Вечер был окончательно испорчен.

Дело еще в том, что у Кэт и Дэвида не было детей. Почему так получилось, я никогда не спрашивал. Это было не мое дело. Эдна все время хотела посплетничать на эту тему, но я объяснил ей, что нет смысла говорить об этом со мной: я ничего не знаю. Я решил, что они не могут иметь детей, иначе почему их нет? Но однажды Эдна не выдержала и спросила об этом у Кэт:

— Ты не думаешь, что тебе пора обзавестись потомством?

— Нет, тетушка Эдна, мы счастливы с Беллой и Джорджем. Они для нас как дети.

Белла и Джордж — это собаки, королевские спаниели.

Учитывая все это, я позвонил Кэт и попросил ее взять ребенка Фэт на время, пока я не получу разрешения, не привезу малыша домой и не найму няню. Я действительно собирался так поступить. Я объяснил ситуацию:

— Фэт беременна, и ей не разрешают ухаживать за ребенком. Это значит, что кто-то должен забрать его, или все закончится департаментом социального обеспечения. И еще: ребенок будет черным.

Кэт это не раздражало. Атлеи не были расистами. Я думаю, что большинство австралийцев не расисты. Кэт только спросила:

— Еще один абориген?

Она имела в виду жену Блу, которая была коури. Полагаю, что Кэт решила, будто ребенок Фэт будет наполовину аборигеном.

Я пояснил:

— Нет, нет, Кэт. Отец ребенка не коури. Он суданец. Черный, как ночь.

Последовала небольшая пауза: Кэт обдумывала услышанное, затем заговорила спокойно и негромко:

— Отец ребенка — суданец?

Я подтвердил это и продолжал объяснять, где живет Фэт, как это произошло, как она стала общаться с беженцами. Кэт слушала меня, иногда прерывая восклицаниями. Я уже понял, что она согласится.

Ваша честь, сейчас я должен объяснить, что случилось с маленьким ребенком, но чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю, что не смогу этого сделать. Надеюсь, вы простите меня. Передаю слово моей дочери Кэт.

Она храбрая девочка, моя Кэт. У нее разбитое сердце, но она сможет все объяснить. Я знаю, она сможет».

«Ваша честь, меня зовут Каарен Атлей, я родилась в Форстере в сентябре 1970 года. Мой отец, Мэд Атлей, попросил меня помочь написать письмо о моей сестре Донне-Фей.

Я понимаю, что суд будет решать вопрос о том, что случилось с ее ребенком. Мой отец хотел бы обратить Ваше внимание на некоторые важные моменты. Он попросил меня изложить свою точку зрения. Отец позволил мне ознакомиться с его частью письма. Я увидела, что он довольно подробно рассказал о своей женитьбе и о моем детстве.