Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

«Мадлен — красивая, яркая, веселая и отзывчивая девочка. Она особенный ребенок.

Пожалуйста, прошу вас, не обижайте ее. Не пугайте. Пожалуйста, сообщите нам, где мы сможем ее найти, или оставьте ее в безопасном месте и дайте кому-нибудь знать, где она.

Мы умоляем вас позволить Мадлен вернуться домой. Нам она очень нужна. Она нужна Шону и Амели, а мы нужны Мадлен. Пожалуйста, верните нам нашу маленькую девочку!

Por favor devolva a nossa menina ».

Когда с этим покончили, я испытала громадное облегчение. Мое оцепенение перед камерой не могли не заметить все мои друзья. Одна из подруг позже рассказала, что, увидев меня по телевизору, решила, что я приняла лошадиную дозу успокоительного. Этого не было. С самого начала этого испытания, даже в первые часы после похищения Мадлен, я вообще ничего подобного не принимала. Не хотела. Я чувствовала, что все время должна быть настороже, внимательной и сосредоточенной. Хотя, Господь свидетель, поначалу без всяких там успокоительных я пребывала в совершенно противоположном состоянии. Да и все равно не существует волшебных таблеток, которые могут ослабить такую боль.

Около пяти часов к нам зашел падре Зе в сопровождении двадцати или около того местных жителей, чтобы прочитать Розарий [3] Молитвы, читаемые по традиционным католическим четкам. с нами и для нашей семьи (начал он с «Отче наш», продолжил десятью «Радуйся, Мария» и двумя «Славься»). Вчера во время мессы мы слышали, как он говорил о том, что собирается читать Розарий, но подробности упустили, и поэтому его появление у нас стало приятной неожиданностью. Это было чудесно. Матери и их дети обнимали нас, совали в руки четки и то и дело начинали вслух молить Господа о спасении Мадлен. Мы не могли удержаться от слез, но теплое отношение наших новых друзей придало нам сил. Они ушли, произнеся на прощание три ставших знакомыми слова: esperança, força, coragem. Мать падре Зе, которой было за восемьдесят, взяла меня за руку, заглянула в глаза и сказала просто: «Будь терпеливой».

Британский консул Билл Хендерсон и посол Джон Бак навещали нас регулярно, и с лестерширскими офицерами по связям с семьями мы встречались каждый день. Португальские полицейские практически не делились результатами расследования с британской полицией и отвергли многие их советы, такие как использование специально обученных собак или проведение следственного эксперимента для воссоздания картины преступления. Качество и глубина проводимого расследования казались нам недостаточными, и это тревожило нас все больше и больше. К примеру, основания для того, чтобы исключать тех или иных людей из списка подозреваемых и свидетелей были очень и очень сомнительными. Помню, как мы с Джерри, озадаченные, переглянулись, когда британские офицеры попытались нам объяснить, почему одну семейную пару вычеркнули из списка свидетелей. Когда мы спросили, согласны ли они с этим решением, те после неловкой паузы ответили: «Не совсем».

Помню, в понедельник вечером, в очередной раз встретившись с ОСС, мы сорвались. Едва войдя в наш номер, они начали жаловаться: «День прошел впустую!» Другими словами, они провели весь день без переводчика и только зря потратили время. Тут нас буквально прорвало: «Да что же это такое?! Как можно работать без переводчика? Неужели нельзя найти кого-нибудь? Черт возьми, речь идет о жизни нашей дочери! Нельзя терять ни минуты! Если у вас нет переводчика, скажите нам, и мы найдем его для вас!»

Спустя пару дней в помощь ОСС из Великобритании прибыли специалисты из Центра защиты детей от эксплуатации онлайн. Командир подразделения судебной психологии, который был детективом-суперинтендентом, и социальный работник зашли к нам, чтобы рассказать о ходе расследования и обрисовать ближайшие планы. Беседа с английскими экспертами вселила в нас надежду на то, что расследование наконец сдвинется с мертвой точки. Однако тот разговор был тревожным, даже страшным, потому что мы обсуждали особенности поведения и характер типичного педофила. Я молилась об одном: «Господи, пусть ничего этого не случится с Мадлен!»

Мы существовали в информационном вакууме. Главной причиной этого было то, что в Португалии действует закон о судебной тайне, согласно которому ни полиции, ни кому бы то ни было не разрешается разглашать сведения о ходе любого расследования, включая имена подозреваемых, на том основании, что это может помешать исполнению правосудия. Даже наши обращения и заявления (для Великобритании — обычная вещь) у судебной полиции вызывали глухое недовольство.