Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

Наши отношения со СМИ остаются непростыми. Мы зависим от журналистов. Только они не позволяют обществу забыть о Мадлен и только с их помощью мы можем обращаться к людям, когда того требует проводимое нами расследование. И в то же время иметь с ними дело — все равно что играть с огнем. Что же касается их нынешнего отношения к нам, его можно охарактеризовать одним словом: «переменчивое». И в Португалии та же картина. Сегодня они могут написать о нашем очередном появлении на публике в весьма сдержанной манере, основываясь на фактах, а завтра — придраться к каждой мелочи. А послезавтра вмешаются анти-Макканновские комментаторы, которые недовольны всем, что мы делаем, и снова начнутся разговоры о том, что мы оставили без присмотра детей, что нам надо смириться и прекратить поиски.

Сделавшись человеком известным (не могу заставить себя употребить слово «знаменитость»), я стала сдержаннее вести себя в общественных местах. Некоторые люди подходят ко мне, желают удачи, некоторые просто глазеют или, толкая соседа локтем, шепчут: «Смотри, смотри, вон Кейт Макканн стоит!», после чего в мою сторону поворачивается сразу пять голов. Я видела, как один продавец в магазине бегал рассказать обо мне коллегам, после чего за прилавком появилось еще трое. Я всегда спрашиваю себя: о чем они думают? Верят ли напечатанному в газетах? Никогда я не любила шопинг, но теперь это занятие стало для меня еще более тягостным. Я влетаю в магазин, чтобы вылететь из него как можно быстрее.

Вернувшись из Португалии, едва ли не в первый раз я пошла в магазин, для того чтобы забрать DVD «Книга джунглей», который я заказала для детей. Выйдя из машины, я сразу почувствовала себя очень неуютно. Я не хотела, чтобы кто-нибудь обращал на меня внимание, но на улице было слишком людно. Я торопливо вошла в магазин и стала в очередь, опустив глаза в пол, чтобы не привлекать к себе внимания. Вскоре меня охватило желание выбежать из магазина, сесть в машину и уехать. Очередь двигалась слишком медленно. Я чувствовала себя незащищенной, и у меня на глаза навернулись слезы. Наконец, дождавшись своей очереди, я ринулась вон из магазина, сжимая в руке свой DVD, но по дороге меня кто-то остановил, ухватив за плечо. Это оказалась моя бывшая коллега. Увидев ее, я не выдержала и разрыдалась. Она крепко обняла меня. Люди обтекали нас, а она шептала мне: «Кейт, чего ты так испугалась? Выше голову! Тебе не стоит обращать на это внимания».

Мне не давала покоя мысль о том, что люди, увидев, как я улыбаюсь или смеюсь, посчитают мою радость неуместной. В конце концов, я ведь и сама считала ее неуместной. Я думала, что, увидев меня где-нибудь занимающейся обычными делами, они удивятся: «Как она может? Я на ее месте не стал бы этого делать». Мне приходили в голову даже совсем глупые мысли: что, если покупатели, увидев меня в «Маркс энд Спенсер» или «Сейнсбериз», упрекнут меня в том, что я не хожу в менее дорогие магазины, например, в «Алди», и не отправляю каждый сэкономленный пенс в «Фонд Мадлен». Впрочем, тогда это не казалось мне таким уж нелепым и по-настоящему тревожило.

Было несколько случаев, когда я выходила из дому с Шоном и Амели и с кем-то из них случалась истерика. Они были маленькими детьми и вели себя так, как ведут себя все маленькие дети, но я боялась, что люди начнут осуждать их и меня, глядя на то, как я реагирую на их поведение. Не подумают ли они, что близнецы несчастливы или у них психологическая травма? Или боятся меня? Или что у нас в семье нелады? И что они скажут своим друзьям о нас? В итоге я вообще переставала понимать, как себя правильно вести с ними. В моей прошлой жизни я, скорее всего, произнесла бы пару фраз строгим голосом или же сделала бы вид, что не замечаю своего орущего ребенка в надежде на то, что он (или она), видя тщетность своих стараний, вскоре угомонится. Но теперь, когда за мной наблюдают отовсюду, я не могла строго разговаривать с ними на людях, да и вообще повышать голос. Обычно это заканчивается тем, что я очень усердствую, пытаясь их урезонить, или очень вежливо прошу их прекратить истерику.

Шон и Амели снова стали ходить на плавание через несколько месяцев после возвращения из Португалии. Амели, как и ее старшая сестра, обожает плавать, а вот Шону это занятие сначала не нравилось. Пока я пыталась уговорить его залезть в бассейн вместе с инструктором и другими детьми, он цеплялся за меня и истошно орал. Что мне было делать? Избрать простой путь и увести его из бассейна, думая при этом: «Когда-нибудь он научится плавать, это необязательно должно произойти сегодня». Или оставить его с инструктором, несмотря на слезы и душераздирающие крики «Хочу к маме!»? Это было ужасно. Я видела, что за представлением наблюдают другие родители. Подумают ли они обо мне плохо, если я уйду, оставив здесь плачущего ребенка? «Бездушная она, эта Кейт Макканн…» В конце концов я жалобно посмотрела на инструктора и спросила: «Что мне делать?»