Карел Чапек - О черни, Путевые заметки

Садовод бежит к дому и, остановившись на крыльце, с огорчением наблюдает, как мечется сад под ударами вихря и дождя. И в самую страшную минуту кидается, как герой, спасающий тонущего ребенка, - подвязать надломленную лилию. Господи, сколько воды! А тут еще зашуршали градины: прыгают по земле, уносятся мутными водяными потоками. И в сердце садовода тревога о клумбах вступает в борьбу с тем тайным восторгом, который вызывают в нас великие стихийные явления. Но вот гром становится глуше, бурный ливень сменяется холодным дождем, который тоже постепенно редеет. Садовод выбегает в прохладный сад, с отчаянием смотрит на занесенный песком газон, на поломанные ирисы и смятые куртины и, услышав первый свист дрозда, кричит через забор соседу:

- Хелло! Как жалко, что дождь перестал. Деревьям этого мало.

На другой день газеты сообщают о катастрофической грозе, нанесшей страшный вред посевам, но ничего не пишут об ущербе, причиненном, в частности, лилиям, или о том, что Papaver orientate[мак (лат.).] особенно пострадал. Нас, садоводов, всегда затирают.

Если б от этого был какой-нибудь прок, садовод ежедневно молился бы, став на колени:

"Господи боже, сделай так, чтобы каждую ночь - примерно с полуночи до трех часов утра - шел дождь, но только, знаешь, тихий, теплый, чтобы влага хорошо впитывалась. Но да не падает он на смолку, торицы, девятильник, лаванду и прочие, которые тебе в твоей бесконечной премудрости известны, как растения сухолюбивые... если нужно, могу составить сггисочек. И да светит солнце целый день, но не на все, например, не на таволгу или, скажем, на горечавку, богулку и рододендрон,- и не слишком сильно. И да будет вдоволь росы и мало ветру, много дождевых червей, а тлей и улиток да не будет совсем, так же, как росы мучнистой. И да прольется раз в неделю с небес разбавленная навозная жижа и просыпется помет голубиный. Аминь".

Ибо знайте: именно так было в райском саду, Иначе там ничего бы не выросло, что вы!

Но раз я уж заговорил о тлях, прибавлю, что именно в июне их и надо истреблять. Для этого существуют разные порошки, препараты, настойки, экстракты, отвары и окуривания, мышьяк, табак, деготь и другие яды, которые садовод испытывает поочередно, как только заметит, что на его розочках не на шутку расплодились жирные зеленые тли. Если вы будете применять эти средства с надлежащей осторожностью и в соответствующих количествах, то увидите, что ваши розы от этой травли не пострадают, разве что вы нечаянно сожжете листок или бутон. Что же касается тлей, то они во время этой операции прямо благоденствуют, густо покрывая, словно бисером, все веточки роз. Тогда можно с громкими криками отвращения давить их на ветках одну за другой. Вот каким способом истребляют тлей. Но от садовода долго еще после этого .разит табачным настоем и дегтем.

ОБ ОГОРОДНИКАХ

Конечно, найдутся люди, которые, читая эти поучительные заметки, раздраженно скажут: - Что же это такое! Он распространяется о каждом несъедобном кустике, а ни словом не обмолвится ни о моркови, огурцах, кольраби, ни о брауншвейгской или цветной капусте, ни о луке репчатом и порее, ни о редисе или хоть сельдерее, зеленом луке и петрушке, не говоря уже о славной кочанной капусте. Какой же он садовод, если из высокомерия или по невежеству обходит молчанием самое замечательное, что только можно вырастить, - например, вот такую чудесную грядку салата?

На этот упрек отвечу, что на одном из многочисленных этапов своего жизненного пути я тоже завел несколько грядок моркови, капусты, салата и кольраби; сделал я это, в сущности, под влиянием романтических побуждений, желая испытать иллюзию фермерской жизни. Вскоре обнаружилось, что я обязан каждый день съедать по сто двадцать редисок, так как больше никто в доме их есть не хотел. Через неделю я утопал в капусте, а затем наступила оргия кольраби, твердой, как дерево. Бывали такие недели, когда я вынужден был по три раза в день жевать салат, только чтоб его не выбрасывать. Я ни в какой мере не хочу портить удовольствие огородникам; но пускай они сами едят то, что наплодили. Если б меня заставили пожирать свои розы или закусывать ландышами, то я, наверно, потерял бы к ним подлинное уважение. Козел может стать садоводом, но садоводу трудно стать козлом, чтобы общипывать свой сад.

К тому же у нас, садоводов, и без того много врагов: воробьи и дрозды, дети, улитки, уховертки и тли.

Спрашивается, с какой стати затевать нам еще войну с гусеницами? Или натравливать на себя бабочек боярышниц?