Борис Виан - Вечеринка у Леобиля

Майор опять ухмыльнулся и удалился в кабинет, чтобы подумать, как сорвать вечеринку у Леобиля, которому задумал отомстить. Уже несколько недель Леобиль распускал о Майоре компрометирующие слухи, осмелясь даже утверждать, будто Майор исправился.

За это его следовало хорошенько проучить.

Майор не знал пощады к врагам, встречавшимся на его пути; это объяснялось, с одной стороны, его скверным воспитанием, а с другой — врожденным коварством и злобностью, значительно превышавшей норму.

(Не забудем упомянуть об отвратительных усиках, которые он злонамеренно выращивал на верхней губе, охраняя их от насекомых, а днем защищая от птиц сеточкой.)

Фолюбер Сансонне, волнуясь, остановился перед дверьми Леобиля и сунул указательный палец в маленькую норку звонка, который спал, забившись в угол.

Фолюбер внезапно разбудил его. Звонок перевернулся, больно укусил Фолюбера за палец, и Фолюбер пронзительно взвизгнул.

Сестра Леобиля, которая поджидала гостей в передней, тут же отворила дверь, и Фолюбер вошел. По дороге в комнату сестра Леобиля заклеила ранку кусочком пластыря и взяла у гостя бутылку.

Под потолком весело порхали созвучия легкой музыки, оседая на мебель, точно светлый чехол.

Леобиль, стоя у камина, болтал с двумя девушками. Увидев вторую, Фолюбер смутился, но тут к нему с протянутой рукой устремился Леобиль, и ему пришлось скрыть свое волнение.

— Привет, — сказал Леобиль.

— Здравствуй, — сказал Фолюбер.

— Знакомьтесь, — сказал Леобиль. — Это Азим (так звали первую девушку), это Фолюбер, а это Женнифер.

Фолюбер поклонился Азим и, опустив глаза, протянул руку Женнифер. На девушке было красное платье из мягкого крепа цвета морской волны, красные туфельки из змеиной кожи и очень необычный браслет, который он сразу же узнал. Рыжие волосы падали на плечи, и она во всем была похожа на девушку из его сна — только краски были ярче, но оно и понятно: ведь сны, в конце концов, снятся по ночам.

Леобиль, казалось, был всецело поглощен беседой с Азим, и Фолюбер, не медля более, пригласил Женнифер танцевать. Он по-прежнему опускал глаза — слишком уж притягивали его взгляд два чрезвычайно интересных предмета, ничем не стесненных в квадратном вырезе платья.

— Давно вы знакомы с Леобилем? — спросила Женнифер.

— Три года, — ответил Фолюбер. — Мы познакомились на занятиях дзюдо.

— Так вы занимаетесь дзюдо? И вам уже приходилось защищать свою жизнь?

— Гм… — сказал Фолюбер смущенно. — Да нет, не было случая. Я редко дерусь.

— Трусите? — насмешливо спросила Женнифер.

Такой оборот разговора был Фолюберу неприятен. Он попытался вновь обрести уверенность, которой был полон прошлой ночью.

— Я видел вас во сне, — отважился он.

— Мне никогда ничего не снится, — сказала Женнифер. Так что — едва ли, я думаю. Вы, наверно, перепутали.

— Только у вас были светлые волосы, — сказал Фолюбер на грани отчаяния.

У нее была тонкая талия, ее глаза смеялись так близко от него…

— Вот видите — сказала Женнифер, — значит, это была не я. Я же рыжая…

— Нет, вы, — пробормотал Фолюбер.

— Не думаю, — сказала Женнифер. — Я не люблю снов. Мне больше нравится действительность.

Она посмотрела на него в упор, но он уже снова опустил глаза и не заметил этого. Он не прижимал ее к себе слишком крепко, иначе ему ничего не было бы видно.

Женнифер пожала плечами. Она любила спорт, ей нравились сильные и смелые мужчины.

— Я люблю спорт, — сказала она, — мне нравятся сильные и смелые мужчины. А сны я не люблю, я слишком живой человек.

Она высвободилась из его рук, потому что пластинка, страшно скрежеща тормозами, остановилась: это Леобиль без предупреждения опустил шлагбаум. Фолюбер поблагодарил ее за танец и хотел было удержать подле себя изящной и чарующей болтовней, но в тот самый миг, когда он придумал поистине чарующую фразу, между ними протиснулся какой-то гнусный верзила и грубо обнял Женнифер.

Фолюбер в ужасе отступил на шаг, но Женнифер только улыбалась, и он, сраженный, рухнул в глубокое кресло из бурдючной кожи.

И загрустил, понимая, что и эта вечеринка, в сущности, будет такой же, как и другие, — полной блеска и красивых девушек… не для него.

Сестра Леобиля хотела открыть дверь, но замерла, ошеломленная: из-за двери послышался выстрел. Девушка прижала руку к колотящемуся сердцу, и дверь распахнулась от свирепого удара майоровой ноги.

В его руке дымился пистолет, из которого он только что застрелил звонок. Его горчичные носки бросали вызов всему миру.