Сюсаку Эндо: В больнице «Журден»

- Жорж говорит правду! - ответил я ледяным голосом и вышел из палаты.

В это время мимо меня со шприцами в руках прошли встревоженные сестры. Очевидно, на нашем этаже что-то произошло. В конце коридора врач, у которого я недавно был на приеме, взял у одной из сестер шприц и исчез в соседней палате, прикрыв за собой дверь.

- Что случилось? - остановил я сестру.

- Плохо с одним больным, - тяжело дыша, ответила она.

- Это с оперированным?

- Нет, с поляком.

- Но он выживет?

Женщина безнадежно махнула рукой.

На рождество, после полудня, Жюльетта Греко, игриво потряхивая длинными кудрями, исполнила несколько популярных песенок. Я все еще помню ее грудной, низкий голос в переполненной больными библиотеке. Но запомнил я только одну песенку, песню Катарины:

Катарина вышла замуж

Без улыбки, без любви...

Когда - то и она знала счастье,

Но все ушло навсегда.

На город падал пушистый снег. В белом тумане двигались автобусы и такси. Я вышел из библиотеки и поднялся к себе в палату. Старик на два дня уехал домой; Жоржа тоже в комнате не было. Я прислонился лицом к стеклу и смотрел, как кружились в хороводе мириады снежинок.

Во дворе двое рабочих втаскивали на грузовик обернутый рогожей продолговатый ящик. У машины, подняв над головой заснеженный зонтик, стоял старик священник. Я догадался, кто лежал в этом ящике.

По безлюдному коридору я прошел в палату, где лежал поляк. Дверь стояла полуоткрытой, кровать уже убрали. На ночном столике лежали очки, на одном стеклышке виднелась почерневшая трещинка. Я почему-то подумал, что очки треснули в тот момент, когда избиваемый нацистским солдатом поляк упал на землю.

...Ночью была месса. Приняв в Токио обряд крещения, я долгое время ни в Японии, ни в Лионе не посещал церкви, но в эту ночь я пришел на мессу. В темноватой комнате горели свечи, перед алтарем на стульях сидели четверо больных, пожелавших исповедаться у того самого старика священника, который стоял сегодня у машины.

Наступил и мой черед. В исповедальне священник, читая молитву, дохнул на меня винным перегаром.

- Говори, сын мой...

Я молчал. Тогда священник, ласково ободряя, сказал:

- Будь смелее!

- Мне... - но продолжать я не мог. И тому причиной были не мои больные легкие.

Меня зовут Банжу... (японск.)

Японская вишня.