Джон Чивер - Семейная хроника Уопшотов

16

"Автор этих строк предприимчив, хотя говорить об этом, быть может, нескромно, - писал Лиэндер. - Купил весной больного теленка за два доллара. Выкармливал. Теленок стал жирным. Осенью продал за десять. Деньги выслал в Бостон на двухтомную энциклопедию. Пошел за ней на почту. Босиком, осенним вечером. Волновался. Босые нот хорошо запомнили каждый шаг этого пути. Песок, чертополох. Грубая и шелковистая трава. Устричные раковины и мягкая земля. Выйдя из города и шагая по тропинке вдоль реки, распаковал книги. Читал в угасающем свете. Сумерки. Альборг. Резиденция епископа, Ааргау. Аарон. Не забыл. Никогда не забуду. Радость познания. Решил прочесть всю энциклопедию. Выучить ее наизусть. Памятный час. Меркнущие огни на западе. Занимающийся свет луны. Любимая долина, деревья и вода. От реки пахло, как в сырой церкви. От этой сырости седеют волосы. Великолепная ночь. Печальное возвращение домой.

Звезда отца закатывается. Красивый мужчина. Держался прямо. Черноволосый. Говорили, что он был испорчен и ленив, но я никогда не верил этому. Любил его. Он совершил четыре путешествия в Ост-Индию. Гордый. Двоюродные братья подыскали ему работу на фабрике золоченых бус, но он отказался. Как не отказаться? Он был гордый человек, ему не пристало делать золоченые бусы. Многочисленные семейные советы. Нашествия родственников. Шепот в гостиной. Денег нет, ужина нет, дров для камина нет. Отец печален.

И в то же время это была чудесная, восхитительная осень. Листья падали, как старые лоскутки ткани; старые паруса; старые флаги. Летом плотная завеса зелени. Потом северный ветер срывает ее, кусок за куском. Видны крыши и шпили, начиная с июня спрятанные и листве. Повсюду золото. Словно у Мидаса. Бедный отец! Ум тупеет от горя. Деревья, покрытые золотыми банкнотами. Золото повсюду. На земле по колено золота. В его карманах пусто. Обрывки ниток. Больше ничего. Дядя Мозес пришел на помощь. Брат матери. Крупный, толстый мужчина. Странный. Был владельцем оптовой фирмы в Бостоне. Продавал новинки магазинам на перекрестках дорог. Нитки и иголки. Пуговицы. Бумажные ткани. Громоподобный голос, как у проповедника. Лоснящиеся штаны. Одет плохо. Шел пешком четыре мили от Травертина до Сент-Ботолфса, чтобы сэкономить восемь центов за проезд на конке. Замечательный ходок. Однажды прошел от Бостона до Сейлема, чтобы опередить кредитора. Ночевал на извозчичьем дворе. Домой вернулся тоже пешком. Предложил отцу жилье в Бостоне. Работу. "Города там, где деньги, Аарон!" Отец ненавидел Мозеса. Выбора не было. Мозес вечно говорил об убытках. С унылым видом. В один год потерпел убытка четыре тысячи долларов. На следующий год убыток составил шесть тысяч долларов. Жил в Дорчестере [в то время пригород, теперь - район Бостона], в большом квадратном доме, на котором висело объявление: "Продается". Жена шила нижнее белье из мучных мешков. Два сына; оба умерли.

Итак, прощай, Сент-Ботолфс! Ручных ворон выпустил на свободу. Немного вещей, в том числе палисандровый рояль фирмы "Халлет и Девис", погрузили в фургон. Места для отростка меч-рыбы, для раковин и кораллов не хватило. Дом предназначен к продаже, но покупателей нет. Слишком большой. Старомодный. Нет ванных комнат. Мебель накануне отъезда погрузили в фургон. Лошадей поставили в сарай. Последний раз спал на чердаке. В четыре часа утра проснулся от шума дождя. Милая сердцу музыка. Покинули ферму при первых проблесках зари. Навсегда? Кто знает. Автору и его брату предстояло ехать в задней части фургона. Матери и отцу - поездом. Легкий предрассветный ветерок. Переменных направлений. Слишком слабый, чтобы наполнить парус. Шевелит листья. Прощай. Добрались до дома на Пинкни-стрит уже в темноте. Жалкое здание. Лестничные ступени подгнили. Стекла в окнах выбиты. Мозес там. Лоснящиеся брюки. Голос проповедника. "Дом в неважном состоянии, Аарон, но вы, разумеется, не боитесь, что вам придется несколько дней крепко потрудиться". В первую ночь спали на полу.

В ближайшее воскресенье отправились в гости к Мозесу в Дорчестер. Всю дорогу проделали пешком. Туда шли конки, но мать решила, что если Мозес мог пройти до Сейлема и обратно, то и мы можем дойти до Дорчестера. Показывать хороший пример - тяжкое бремя бедных родственников. Позднее зимнее утро. Пасмурно. Ветер северный, северо-восточный. Холодно. За городом собаки провожали нас лаем. Странное зрелище мы представляли. Одеты для церкви, шагаем по грязным дорогам. К двум часам добрались до дома дяди Мозеса. Дом большой, но дядя Мозес и тетя Ребекка жили в кухне. Оба сына умерли. Мозес таскал дрова из сарая в подвал, "Помогите мне, мальчики, я вам заплачу", - говорит он. Гамлет, отец и я весь день таскали дрова. Кора пристала к нашим парадным костюмам. Мать сидела в кухне и шила. Наступает ночь. Холодный ветер. Мозес ведет нас к колодцу. "Теперь, ребята, выпьем Адамова пива. Нет ничего, что лучше утоляло бы жажду". Это была наша плата. Стакан холодной воды. Пошли домой в темноте. Идти много миль. С утра ничего не ели. Сели на дороге отдохнуть. "Вот чертов скряга, Сара", говорит отец. "Аарон", - говорит мать. "Он покупает и продает на бирже, словно принц, - продолжает отец, - и расплачивается со мной и с моими сыновьями кружкой воды за то, что мы весь день таскали его чертовы дрова". "Аарон", - говорит мать. "Его во всех торговых кругах знают как скрягу, говорит отец. - Он рассчитывает заработать десять тысяч и, если зарабатывает только пять, заявляет, что потерял пять тысяч. Все товары, которые он продает, - дрянь, фабричный брак. Когда болели его сыновья, он скупился на покупку лекарств, а когда они умерли, похоронил их в сосновых гробах и поставил на могилах шиферные плиты". Мать и Гамлет зашагали дальше. Отец обнял меня за плечи, крепко прижал к себе. Смешанные чувства, все глубокие, все хорошие. Любовь и утешение.