Джон Чивер - Семейная хроника Уопшотов

Гонора все не приходила, чтобы составить мнение о Розали. Это стало семейной шуткой.

- Вы не можете уехать в Чикаго, пока не повидаете кузину Гонору, говорил Лиэндер.

Стук и барабанная дробь дождя по крыше успокаивали Розали, внушая ей, что ее праздная жизнь на ферме вполне естественна, что ей только и остается безучастно следить за тем, как летит время. Думая о своем друге, она пыталась дать рациональное объяснение его смерти, как поступили бы и мы, и наталкивалась на вывод, что для него настало время уйти из жизни, что ему суждено было умереть молодым; ей приходили в голову и другие убедительные и сентиментальные утешения. Однажды он ей приснился. Она проснулась от глубокого сна с таким чувством, словно он находился в беде. Было уже поздно, и в доме было темно. Она слышала журчание ручья и тихие монотонные крики совы в лесу. С ним стряслась беда, подумала она тогда, закуривая сигарету; и ей казалось, будто она видит, как он, повернувшись к ней спиной, беззащитный в своей наготе и растерянный - она видела это по тому, как он держал голову и плечи, - растерянный или ослепленный, в тяжкой муке бродит по какому-то лабиринту. Она не могла помочь ему - она понимала это, - хотя и чувствовала все мучения его беспомощности по тому, как он двигал руками, подобно пловцу. Она предположила, что он песет наказание, хотя и не знала, какие грехи он совершил. Затем она снова легла в постель и заснула, но сновидение не повторилось, словно он скитался где-то вне поля ее зрения или его скитания уже кончились.

Как-то Лиэндер взял ее с собой на "Топаз". Была прекрасная погода, какая часто выдается на побережье, и Розали стояла на передней палубе, а Лиэндер наблюдал за ней из рулевой рубки. Когда они начали пересекать бухту, какой-то мужчина подошел к девушке, и Лиэндер был очень доволен, что она почти не обратила на незнакомца внимания, а едва он попытался проявить настойчивость, она холодно улыбнулась ему и поднялась в рулевую рубку.

- Это, безусловно, самое забавное старое судно, какое мне когда-либо приходилось видеть, - сказала она.

Надо заметить, что Лиэндер не любил, когда критически отзывались о "Топазе". Беспечные слова девушки его рассердили. Его преклонение перед старым судном было, возможно, слабостью, но он считал, что люди, не отдававшие должного "Топазу", были легкомысленны.

- Я умираю с голоду, - сказала Розали. - О, этот соленый воздух! Я могла бы съесть быка, а сейчас еще и десяти нет.

Лиэндер продолжал еще чувствовать себя оскорбленным ее первыми словами.

- В том лагере, где я была, - сказала она, - по озеру ходило какое-то прогулочное судно, но оно не было таким забавным, как это. Я хочу сказать, что с тем капитаном не была знакома. - Она почувствовала, что допустила ошибку, отозвавшись о "Топазе" с необдуманной иронией, и теперь пыталась исправить положение. - И то судно не так хорошо держалось на воде. По-моему, "Топаз" чудесно держится на воде. Я хочу сказать, что, вероятно, он был построен в те дни, когда умели строить суда, хорошо державшиеся на воде.

- Этой весной "Топазу" исполнилось тридцать два года, - с гордостью произнес Лиэндер. - Гонора тратит на него не больше двухсот-трехсот долларов в сезон, а он перевозит пассажиров в любую погоду, и ни один волос еще не упал с их головы.

В Нангасаките они вместе сошли на берег, и Лиэндер наблюдал за тем, как она съела четыре бутерброда с горячими сосисками, запивая их кока-колой. Она не захотела покататься на американских горах, и Лиэндер понял, что ее понятия о развлечениях были не столь наивны. "Интересно, пила ли она коктейли за обедом", - подумал он. Рассказывая о своем доме, Розали рисовала картины то богатства, то бедности, и Лиэндер догадывался, что в своей жизни она сталкивалась и с тем и о другим. "Каждое лето мать устраивает грандиозные приемы в саду, - как-то сказала она, - с оркестром, вроде как спрятанным в кустах, и с миллионом чудесных пирожных", а час спустя, говоря о своем неумении вести домашнее хозяйство, она сказала: "Дома папа сам убирает ванные комнаты. Он надевает старый костюм, становится на четвереньки и скребет полы, и ванны, и все прочее..."

Наемный оркестр и убирающий комнаты священник были одинаково странны Лиэндеру и интересовали его главным образом потому, что прошлая жизнь Розали как-то мешала ей насладиться Нангасакитом. Он и сам с удовольствием покатался бы на американских горах и был разочарован, когда она отказалась. Они погуляли по разрушенной дамбе, возвышавшейся над белым песком и зеленой водой, и Лиэндер был счастлив в обществе девушки. Он думал, подобно Саре, как бы он любил дочь, и мысли о ее судьбе быстро проносились в его мозгу. Разумеется, она выйдет замуж. Он даже представлял себе, как осыпает ее рисом, когда она сбегает по ступеням церкви Христа Спасителя. Но замужество ее почему-то сложится неудачно. Возможно, ее мужа убьют на войне, или же он окажется пьяницей или мошенником. Как бы там ни было, она вернется, чтобы заботиться о Лиэндере, когда он состарится, приносить ему виски, готовить ему еду, а в вечернюю непогоду слушать его рассказы. В три часа они возвратились на судно.