Джон Чивер - Семейная хроника Уопшотов

- Он все еще похож на восемнадцатилетнего мальчишку, - сказала она. Он всегда поступал так, как желали другие, и теперь, в тридцать пять лет, осознал, что никогда не был самим собой. Мне так жалко его...

Мозес воздержался от суждений о Беджере, а за обедом обнаружил в Джустине свою сторонницу. Она не разговаривала с гостем и, казалось, была очень взволнована. Она объявила, что продает все свои картины музею "Метрополитен". Хранитель музея приедет завтра к ленчу, чтобы оценить их.

- Нет никого, кому я могла бы доверить ведение своих дел, - сказала она. - Я никому из вас не могу довериться.

После обеда Беджер угостил Мозеса сигарой, и они имеете вышли на террасу.

- Вы, наверно, удивляетесь, зачем я снова приехал сюда, - сказал Беджер. - Могу объяснить. Я занимаюсь производством игрушек. Не знаю, слышали вы об этом или нет. Недавно мне очень повезло с одним делом. Я получил патент на копилку - это пластмассовый вариант старой железной копилки, - и фирма Вулворта дала мне заказ на шестьдесят тысяч штук. В Нью-Йорке я получил подтверждение заказа. Я вложил в это дело двадцать пять тысяч собственных денег, но как раз сейчас мне представился случай приобрести патент на игрушечное ружье, и я готов продать начатое мною дело с копилкой за пятнадцать тысяч. Я ломал себе голову, кому бы продать его, и подумал о вас и Мелисе - я прочел о вашей свадьбе в газете - и решил приехать сюда, чтобы сделать это предложение вам первому. Только на заказе Вулворта вы удвоите свой капитал, а можно рассчитывать еще на шестьдесят тысяч штук для магазинов канцелярских принадлежностей. Если завтра под вечер вы можете быть в "Уолдорфе", мы бы вместе выпили и я показал бы вам патент, чертеж и переписку с Вулвортом.

- Меня это не интересует, - сказал Мозес.

- Вы хотите сказать, что у вас нет желания заработать? О, Мелиса будет очень разочарована.

- Но вы не говорили об этом с Мелисой?

- В сущности, нет, но я знаю, что она будет очень разочарована.

- У меня нет пятнадцати тысяч долларов, - сказал Мозес.

- Вы хотите сказать, что у вас нет пятнадцати тысяч долларов?

- Совершенно верно.

- О, - сказал Беджер. - А как насчет генерала? Вы не знаете, что он стоит?

- Не знаю.

Мозес вернулся с Беджером в зал и увидел, как тот угостил старика сигарой и покатил его кресло на террасу. Когда Мозес рассказал о своем разговоре Мелисе, ее сентиментальное отношение к Беджеру от этого не изменилось.

- Конечно, он не занимается производством игрушек, - сказала она. - По правде говоря, он никогда ничем не занимался. Он лишь пытается как-нибудь выбиться в люди, и мне его так жаль.

Намерение Джустины расстаться со своими художественными сокровищами, потому что она не знала ни одного достойного доверия человека, привело к тому, что следующий день оказался одновременно грустным и волнующим. Мистер Дьюитт, хранитель музея, должен был явиться в час, и случилось так, что впустил его в ротонду Мозес. Это был худощавый человек, носивший коричневую мягкую шляпу на несколько номеров меньше нужного размера, которая делала его похожим на Простака Мак-Натта. "Не захватил ли мистер Дьюитт по ошибке чужую шляпу на какой-нибудь вечеринке с коктейлями?" подумал Мозес. Лицо у него было узкое, изрезанное глубокими морщинами, он слегка наклонял голову, словно страдал близорукостью, под глазами были мешки, а нос отличался необыкновенной длиной и треугольной формой. Эта тонкая костлявая часть лица казалась изящной, порочной и похотливой посланным в наказание дьявольским даром - и усиливала общее впечатление изящества и похотливости. Ему было, вероятно, лет пятьдесят - мешки под глазами вряд ли могли образоваться за более короткий срок, - но он держался с достоинством и заговорил, слегка заикаясь, словно на язык ему попал волосок.

- Только не свинину, ни свинину! - воскликнул он, принюхиваясь к затхлому воздуху ротонды. - Я изнемогаю от жары!

Когда Мозес заверил, что им подадут цыплят, мистер Дьюитт надел очки в роговой оправе и, окинув взглядом ротонду, обратил внимание на большую панель слева от лестницы.

- Какая очаровательная подделка! - воскликнул он. - Конечно, я считаю, что самые очаровательные подделки бывают у мексиканцев, но эта панель восхитительна. Она сделана в Цюрихе. В начале девятнадцатого столетия там существовала фабрика, выпускавшая их вагонами. Любопытно, до чего обильно они употребляли кармин. Подлинным панелям далеко до такого совершенства.

Тут какой-то запах, проникший в ротонду, вернул его мысли к ленчу.