Джон Чивер - Скандал в семействе Уопшотов

В Неаполитанский залив они вошли с погасшими огнями. Двигатели бездействовали, и лайнер, потеряв управление, шел кормою вперед, увлекаемый отливом. Выслали два буксира, чтобы отвести его в порт, а передвижной генератор гавани присоединили к корабельной сети, чтобы было достаточно света для высадки. Гонора сошла на берег одной из первых. Звуки голосов неаполитанцев казались ей воплями дикарей, и, ступив на берег Старого Света, она ощутила в себе тот же трепет, какой ощутили ее предки, когда несколько столетий тому назад пересекли океан и достигли другого материка, чтобы дать там начало новой нация.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

18

Состав действующих лиц, участвовавших в Ядерной Революции, менялся так быстро, что о докторе Камероне ныне помнят только по нескольким учиненным им скандалам. На стене за его письменным, столом висело распятие. Фигура Христа была из серебра или из свинца и принадлежала к числу тех реликвий, которые туристы приобретают на глухих улочках Рима и относят в Ватикан, чтобы папа их благословил. Распятие не отличалось ни ценностью, ни красотой, и единственное его назначение сводилось к тому, чтобы удостоверить, что доктор был неофитом, грешником поневоле, так как было известно, что он не верил ни в божественную, ни в научную экологию природы; однако священник, наставивший его на путь истинный, особо подчеркнул, что господь милосерд, и старый ученый преисполнился истовой веры в то, что некая благая сила управляет мирозданием, - это, впрочем, не мешало ему не раз совершать чудовищные грехопадения. Он верил и публично говорил, что брак не является удовлетворительным способом генетического отбора. Для Управления военно-воздушных сил доктор Камерон поставил несколько экспериментов по изменению хромосомных структур, дабы резко увеличить количество людей, которых называют героями. Он верил, что в самом недалеком будущем возникнет генетическое донорство и что ученые смогут четко управлять химизмом человеческой личности. Он легко сочетал в себе веру в вечное блаженство, веру в науку и беспокойство натуры, считая себя провозвестником будущего, в котором сам он будет уже анахронизмом. Камерон был гурманом и знал, как бессмысленно напихивать себя улитками, говяжьей вырезкой, соусами и винами, но любовь к хорошей еде была, по его мнению, признаком того, что он - человек прошлого. Равным образом он считал анахронизмом собственные сексуальные побуждения - раздражающее беспокойство где-то внутри. Его жена уже двадцать лет как умерла, и у него перебывала целая куча любовниц и экономок, но чем старше и могущественней он становился, тем большей осторожности от него требовали, и он уже не мог без риска наслаждаться связью с какой-либо женщиной в Соединенных Штатах.

Камерон принадлежал к числу тех достойных стариков, которые обнаружили, что сладострастие - лучшее средство сохранить жизнь. Во время любовного акта биение его сердца напоминало уличный барабанный бой, возвещающий о казни, но похоть была для него лучшим способом погрузиться в забвение, лучшим способом преодолеть злосчастные признаки старости. С годами, по мере того как возрастал его страх перед смертью а тлением, его желания становились все более необузданными. Однажды, когда он лежал в постели со своей любовницей Лючаной, в окно влетела муха и стала с жужжанием носиться вокруг ее белых плеч. Его стариковскому сознанию муха предстала своеобразным напоминанием о тлении, и он встал с постели в чем мать родила и стал метаться по комнате со свернутой в трубку газетой "Ла коррьеро делла сера", безуспешно пытаясь убить отвратительное создание, но, когда он снова лег в постель, муха была тут как тут и продолжала жужжать у грудей Лючаны.

В объятиях любовницы он чувствовал, что холод смерти покидает его; в этих объятиях он чувствовал себя непобедимым. Лючана жила в Риме, и он встречался с нею там примерно раз в месяц. У этих поездок была, во-первых, вполне официальная причина - Ватикан хотел иметь ракету, - и причина еще более тайная, чем его любовные развлечения. В Риме он встречался с темп шейхами и магараджами, которым нужны были собственные ракеты. Команды, подаваемые одной частью его тела другой, обычно начинались с ощущения щекотки, которое через день или два, в зависимости от того, насколько он перегружал себя работой, становилось непреодолимым. Тогда Камерон летел на реактивном самолете в Италию, а через несколько дней возвращался в самом умиротворенном и великодушном настроении. Итак, однажды днем он вылетел из Талифера в Нью-Йорк и заночевал в гостинице "Плаза". Его тоска по Лючане возрастала с часу на час, как чувство голода, и, лежа в гостиничной постели, он позволил себе роскошь собрать ее воедино - губы, груди, руки и ноги. О, в дождь и ветер держать в своих объятиях желанную возлюбленную! Он страдал, по его выражению, от простого воспаления.