Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров

- Зрелище, не лишённое интереса, сэр.

- А когда обыск закончится, и они будут стоять с отвисшими челюстями, покаянно бормоча извинения, я выдам им по первое число. Сложу руки на груди, вытянусь во весь рост:

В коридоре послышался стук копыт, которые могли принадлежать только моей дражайшей родственнице, и через несколько секунд тётя Делия, скача во весь опор, ворвалась в комнату.

- Берти, - не переводя дыхания выпалила она, - спрячь куда-нибудь поскорее.

И она сунула мне в руки кувшинчик для сливок.

Когда совсем недавно я рисовал вам портрет сэра Уаткина Бассета, внезапно услышавшего, что я собираюсь стать членом его семьи, мне, если вы помните, пришла в голову удачная мысль сравнить старикашку с умирающим лебедем. Так вот, сейчас меня запросто можно было принять за близнеца-брата того лебедя. Я стоял, открывая и закрывая рот, словно рыба, затем, пустив в ход всю свою волю, издал горлом звук, напоминавший отчаянный птичий крик.

Я посмотрел на Дживза. Дживз посмотрел на меня. Я не произнёс ни единого слова, но тренированный мозг верного малого мгновенно прочёл мои мысли по моим глазам.

- Спасибо, Дживз.

Не обращая внимания на бокал, я взял с подноса графин, и когда оторвался от горлышка, уровень жидкости в хрустальном сосуде значительно понизился. Преодолев таким образом начинавшийся паралич, я повернулся к своей престарелой родственнице, блаженно развалившейся в кресле.

Нет такого деятеля, даже в «Трутне», который с готовностью не признал бы тот факт, что Бертрам Вустер - сама галантность по отношению к противоположному полу, рыцарь parfait gentil. Не скрою, в пылком возрасте шести лет я сгоряча саданул свою няню по макушке мисочкой для супа, но раз в жизни с каждым может случиться. С тех самых пор, хотя, можете мне поверить, мало кого особы слабого пола донимали так как меня, я никогда не поднимал на женщину руку. Но в данный момент я лучше всего выразил бы свои чувства, честно признавшись, что я, preux chevalier, - о ужас! - был на волосок от того, чтобы не засветить любимой тётушке в глаз слоном из papier-mache, единственным украшением на каминной полке, которое пощадила бурная жизнь в Тотли-Тауэре.

Пока в душе моей происходила борьба, моя тётушка продолжала блаженствовать, сияя как медный таз. Отдышавшись, она начала болтать, весело и непринуждённо, сама того не понимая, что каждым своим словом вонзает нож мне в сердце. У неё на лице было написано, что она, подобно Этому-как-его там, ие ведала, что сотворила.

- Давненько я так хорошо не охотилась, - трещала она. - Ни одной заминки от старта до финиша. Добрый, старый английский спорт, вот что я тебе скажу. Но какую-то секунду я стояла на краю пропасти, Берти. Фараон уже дышал мне в спину. Если б спасательная экспедиция из викариев не свалилась с небес и не пришла мне на выручку, он бы меня сцапал. Послушай, откуда в доме полисмен? Мне никто не говорил ни о каких полисменах.

- Это был констебль Оутс, бдительный страж порядка в Тотли-на-нагорье, ответил я, еле сдерживаясь, чтобы не завыть волком, задрав голову к потолку. Сэр Уаткин поручил ему стеречь свою коллекцию. Оутс сидел в засаде, а ждал он меня.

- Хорошо, что не дождался. Ты бы только всё дело испортил. Такая задача тебе не по плечу, мой мальчик. Ты бы затрясся, чтобы не сказать хуже, от страха и стоял бы как истукан, пока тебя бы не замели. Честно признаться, когда этот тип внезапно вошёл в комнату, я словно окаменела. Тем не менее, всё хорошо, что хорошо кончается.

Я печально покачал своей черепушкой.

- Ты глубоко заблуждаешься, беспечная моя старушка. Всё только начинается. Папаша Бассет перевернёт небо и землю ради своей коровы.

- Ну и пусть.

- А когда он с констеблем Оутсом явится сюда и обыщет комнату?

- Не посмеет.

- Ещё как посмеет. Во-первых, Оутс убеждён, здесь находится его шлем, а во-вторых, не сомневается - причем Дживз слышал это из его собственных уст, когда останавливал поток крови, - что преследовал он именно меня.

Блаженное выражение, как я и предвидел, постепенно исчезло с её лица. Я говорил, тётушка сияла как медный таз. Сиять она перестала. При внимательном рассмотрении я увидел, что её чело, решительное с юных лет, туманной мыслью омрачилось.

- Гм-мм. Неприятная история.

- В высшей степени неприятная.

- Если они найдут кувшинчик, объяснить, как он тут оказался, будет затруднительно. - Она поднялась с кресла, взяла с каминной полки слона и задумчиво его разломала. - Главное - спокойствие. Мы должны сказать себе: «Как поступил бы Наполеон на нашем месте?» Он был малый не промах. Кого угодно мог вокруг пальца обвести. Мы должны придумать нечто очень умное, необычное, особое, чтобы сбить ищеек с толку. Давай, Берти. Я жду твоих предложений.