Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)

Мистер Кримпл также отправился заниматься текущими делами, и Джонас Чезлвит с Тиггом остались одни.

- Я слышал от нашего друга, - сказал Тигг, придвигая свое кресло к Джонасу с пленительной непринужденностью, - что вы подумываете...

- Вот, ей-богу! Какое же он имеет право так говорить? - прервал его Джонас. - Я ему не рассказывал, о чем думаю. Если он забрал себе в голову, будто я сюда пришел с определенной целью, это уж его дело. Меня это ни к чему не обязывает.

Джонас сказал это довольно грубо, потому что, кроме обычной недоверчивости, в нем действовало свойственное его натуре желание выместить на другом то смущение, в которое его приводили хорошо сшитое платье и хорошая обстановка; чем меньше Джонас мог противиться этому влиянию, тем больше он злобствовал и негодовал.

- Если я пришел сюда задать вопрос-другой и взять один-два проспекта для просмотра, то это меня еще ни к чему не обязывает. Давайте договоримся на этот счет.

- Дорогой мой! - воскликнул Тигг, хлопая его по плечу. - Мне нравится наша искренность. Если такие люди, как мы с вами, с самого начала выскажутся напрямик, то никаких недоразумений в дальнейшем быть не может. Для чего я стану скрывать от вас то, что вам хорошо известно, а непосвященным и не снилось? Все компании одинаковы, все мы хищные птицы - просто хищные птицы! Вопрос только в том, можем ли мы, соблюдая свои интересы, соблюсти и ваши; устилая свое гнездо пухом - устлать ваше хотя бы пером. О, вы разгадали нашу тайну, вы проникли за кулисы. Что ж, мы готовы вести с вами дело начистоту, если уж иначе никак нельзя.

Когда мистер Джонас был впервые представлен читателю, мы высказали мысль, что существует простодушие хитрецов, так же как и простодушие людей наивных, и что во всех случаях, где надо было поверить в плутовство, он был самым легковерным человеком. Если бы мистер Тигг притязал на звание честного дельца, Джонас заподозрил бы его во лжи, хотя бы тот был образцом благородства; но так как он высказывал обо всем и обо всех точно те же мысли, что и сам Джонас, то Джонас начал думать, что это приятный человек, с которым можно разговаривать не стесняясь.

Он переменил позу на более развязную, если не менее неуклюжую, и, улыбаясь в своей жалкой самонадеянности, ответил:

- Вы неплохой делец, мистер Монтегю. Могу сказать, вы знаете, с какого конца надо браться за дело.

- Ну, ну, - сказал Тигг, с видом заговорщика кивая головой и показывая белые зубы, - ведь мы с вами не дети, мистер Чезлвит, мы взрослые люди.

Джонас согласился с ним и после недолгого молчания, вытянув сначала ноги и уперев руку в бок, в доказательство того, что он нисколько не стесняется, начал:

- Сказать правду...

- Не говорите правды, - прервал его Тигг, опять осклабившись, - она очень похожа на обман. Совершенно очарованный, Джонас начал снова:

- Короче говоря, суть в том...

- Лучше, - пробормотал Тигг, - много лучше!

- ...что две или три старые компании, когда я имел с ними дело, то есть я хочу сказать - раньше имел, доставили мне много неприятностей. Они выдумывали всякие возражения, для чего не было оснований, и задавали вопросы, каких не вправе были задавать, и вообще слишком важничали, на мой взгляд.

Делая это замечание, он опустил глаза и с любопытством посмотрел на ковер. Мистер Тигг с любопытством посмотрел на него. Он так долго молчал, что Монтегю пришел ему на выручку и сказал самым любезным своим тоном:

- Выпейте стакан вина.

- Нет, нет, - возразил Джонас, хитро покачивая головой, - ни в коем случае, спасибо. Ни капли вина за делом. Для вас это очень хорошо, а для меня не годится.

- Какой вы опытный человек, мистер Чезлвит! - сказал Тигг, откинувшись на спинку кресла и поглядывая на него полузакрытыми глазами.

Джонас опять покачал головой, словно говоря: "Ваша правда", и продолжал игриво:

- Не такой уж опытный все-таки, потому что взял да и женился. Вы скажете, что тут я дал маху. Может быть! Тем более что она совсем молодая. Но ведь никогда не знаешь, что может случиться с этими женщинами, вот я и подумываю, не застраховать ли ее жизнь. Это, знаете ли, просто справедливо, чтобы человек запасся утешением на случай такой потери.

- Если только что-нибудь может утешить в таких печальных обстоятельствах, - пробормотал Тигг, все так же полузакрыв глаза.

- Совершенно верно, - ответил Джонас, - если только что-нибудь может утешить. Так вот, предположим, что я это сделаю у вас, - так, чтобы было недорого и без хлопот и чтобы не беспокоить ее; мне бы этого очень не хотелось, а то у женщин есть такое обыкновение: только заговори с ней на этот счет, она сейчас вообразит, что тут же ей и помереть.