Женя Гламурная - Тертый шоколад

— Почему ты не пользуешься лифтом? — спросила я первое, что пришло в голову.

— А тут нет лифта, — промурлыкал он. — Ты хотела поздравить меня с Днем всех влюбленных?

— Собиралась сделать тебе сюрприз, но теперь, наверное, ничего не выйдет, — нервно захихикала я и уронила сумочку.

ИЛ потянулся за ней и уронил бутылку. Она звонко разбилась о ступеньки, вино закапало вниз на площадку. Он молча посмотрел на осколки у себя под ногами, взъерошил волосы, спросил:

— Может, зайдешь?

— У меня совсем нет времени, — вежливо соврала я, сокрушенно развела руками и чуть снова не уронила сумочку.

Неужели тебе нравится, когда я притворяюсь, что ты мне безразличен?

— Работаешь? Сегодня же самый главный праздник в году, — улыбнулся он. Шутит?

— Только не для меня. Из «Тертого Шоколада» вокалист ушел, так что у меня ни минуты свободной.

Ну да, сижу на диване сутками и ничего не могу придумать. Ни минуты свободной.

— Лягушкин ушел? А как же любовь-морковь?

— Какая там любовь! — рассмеялась я. — Это все было для рекламы…

Вот дура! А вдруг он ревновал к Боре? Хотя вряд ли…

— Во-от как, — протянул ИЛ и поднялся на ступеньку вверх — ближе ко мне. — Когда кастинг?

— Какой кастинг?

— Ну, вы же собираетесь как-то нового вокалиста искать?

Нового?.. Боже, почему это не приходило мне в голову?!

— Спасибо! — Я проскочила у него под рукой, вляпалась в винную лужу и понеслась вниз по лестнице.

ИЛ весело рассмеялся мне вслед.

По пути к метро я попыталась дозвониться Юре, но его мобильник был недоступен — может, у него появилась девушка?.. Олег отозвался сразу, хотя у него (единственного из группы) с личной жизнью как раз все в порядке. Жениться летом собирается. Ударник идею провести кастинг одобрил и обещал дозвониться до Юры.

Я решила сходить в университет. Вторая неделя после каникул — самое время начинать учиться. И сегодня как раз семинар у Четвертушкина.

В МГУ романтика бьет через край: все, как в школе, носятся с записочками, хихикают и сравнивают почерки. У лестницы на первом этаже стоят две студентки в костюмах развязных снегурочек (предполагалось, что они будут изображать амуров, но несоответствие бросается в глаза). Амуры — это голые младенцы, а не длинноногие барышни, которых во избежание беспорядков пришлось обеспечить костюмами. Между девочками на стуле стоит картонная коробка от телевизора, обклеенная старыми открытками и постерами из «Плейбоя». Туда нужно бросить валентинку, иначе снегурки на занятия не пропустят. Я призналась в любви Одуванчиковой — ничего умнее просто в голову не пришло. Пока сочиняла, пропустила начало семинара, и к Четвертушкину пробиралась по стеночке, стараясь не шуметь.

За первым столом, вытянувшись в струнку и покусывая карандаш от возбуждения, сидит Варежка и усердно делает вид, что ТАК интересно ей в жизни не было.

— Девушка, что вы тут забыли? — заговорщически прошептал мне в спину Четвертушкин.

Я остановилась.

— Тут совсем скучно, можно и опоздать! — завелся он. — Существуют куда более интересные занятия. У вас что, парня нет?

Кто-то на задних рядах захихикал. Я бы подумала, что это Тата, но точно знаю, что она сейчас с ИЛом. Даже знать не хочу, чем они там занимаются. Впрочем, догадаться не так уж сложно. Ох… Просто ужасно, что у меня такое живое воображение! Повернулась к Четвертушкину и честно ответила:

— Нет.

Он оценивающе оглядел меня с ног до головы и нахмурился:

— Что-то я вас на экзамене не видел…

Варежка заржала на всю аудиторию и прикрыла лицо тетрадкой.

— Я тогда очки носила, — напомнила я.

— И сви-свитер наизнанку! — заикаясь от смеха, пролепетала Варя.

— А, ну конечно! Сессия вам не к лицу, — сострил Четвертушкин.

— Она вообще мало кому идет, — мило улыбнулась я. — Мне можно войти?

— Только если на вас свитер не наизнанку, — не уставая, любезничал он.

Я наконец уселась рядом с Варежкой:

— Ты чего тут?

— Хрумкер сдалась, — прошипела Варя. — Сначала не хотела меня брать в свой хваленый журнал, но потом узнала, что я учусь в МГУ, и предложила… — Тут она заметила, что Четвертушкин смотрит прямо на нас, и преданно уставилась ему в рот.

Одновременно она схватила мою тетрадку и принялась писать на полях, продолжая смотреть на препода:

«Че отказывается интервью давать для «Мужика». Если я его уговорю, Хрумкер возьмет меня на работу фрилансером».

«Че Гевара?» — написала я.

«Ха-ха. Че Бурашка!! Четвертушкин, конечно».